— Максим Львович, сейчас для меня нет ничего дороже жизни моего мужа. Поймите меня правильно, — вздохнула еле сдерживаясь я. — пожалуйста, достаньте эти лекарства и я оплачу все расходы, только скажите мне номер счета.
— Поль, это невозможно. Поймите, нереально найти столько денег за сутки. — вздохнул хирург. — я бы рад помочь, но…
— Я найду! — уверенно заявила я.
— Что же, очень героический и разумный поступок со стороны супруги, но спешу напомнить, моя милая, что эти лекарства способны спасти жизнь Вашего мужа. — хирург грустно улыбнулся.
— Разве не его жизнь сейчас самое важное? Вы считаете, этого мало? — удивилась я.
— Увы, — он покачал головой. — ради Бога, успокойтесь, — хирург дотронулся до моего плечи. — мы спасем жизнь, а вот последствия… — вздох. — после такой травмы, что тут скрывать, но практически несовместимой с жизнью, последствия могут быть самыми непредсказуемыми, а все зависит от его организма. Впрочем, Ваш муж еще молод, с чем ему повезло. Организм еще крепкий, молодой, будем надеяться о минимальным потерях. — Максим Львович покачал головой. — например такие как, потеря памяти. Поймите правильно, это может быть, как частичное, так и полное. Восстановление опорно-двигательного аппарата. В лучшем случае, он сможет передвигаться в помощью палочки, а вот в худшем останется лежать. Понимаете, Поль, я перечислил основные последствия травм, которых в основном никогда не удается избежать.
— Послушайте, — взмолилась я. — я уже говорила, что готова на все лишь бы он поправился? Ваши слова меня не разубедили. И что теперь? Вы ему позволите лежать, как овощу? Позволите себе наблюдать, как он умирает?
Максим Львович тяжело задышал.
— Знаете, Поль, после того, как Вы так самоотверженно доказываете мне все это, я понимаю, что сделал все возможное. — вздохнул хирург. — и я…
— Так сделайте все невозможное!!! — не выдержала я.
— Вы, Полина Константиновна, не забывайте, у Вашего мужа травмы практически несовместимые с жизнью.
— И что Вы мне предлагаете? — вздохнула я.
— Честно? В таких случаях, обычно идут в церковь. Бог он больше по этой части, чем мы. — хирург опустил взгляд в пол. — Полин, успокойся, мне больно видеть твои слезы.
— Тогда помогите ему. — сквозь слезы прошептала я. — можно мне увидеть мужа?
— Разумеется. Пойдемте, я Вас провожу к нему…
Мы прошли по длинному больничному коридору, свернули налево и уперлись в страшное место … реанимационный блок….Максим Львович подошел на пост, дал указания медсестрам и меня пропустили внутрь. Я зашла в реанимационную палату и… вздрогнула…Вадим лежал с закрытыми глазами, совершенно нагой, накрытый тонкой простыней. На голове не было волос, но виднелись швы. Изо рта торчала трубка, а на обеих его руках были поставлены капельницы. Первые несколько секунд я просто таращилось на него, чувствуя, как подкашиваются мои ноги…Боже моя, Вадим…лучше бы ты просто ушел…без объяснений, собрал бы чемодан, поцеловал бы в щеку, но не это…Я подошла ближе, и села на рядом стоящий стул, крепко сжимая его кисть. Он лежал по-прежнему не подвижно и не открывал глаз…
— Вадик… — прошептала я. — Вадик, это я. Я рядом, любимый. — пыталась звать его я, только и успевая смахивать слезы. Они предательски застилали глаза, но я смахивала их и смахивала окропляя кожу его руки. — Вадик, это я Поля! Ты меня слышишь?!
Я смотрела на него, а в голове так и всплывали строчки стихотворения….
«С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них, —
И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг!»
— Вадик, любимый, ты меня слышишь? — снова попыталась позвать его я.
— Поль, он не слышит тебя. — раздался мужской голос сзади, и я обернулась увидев Серого. Когда он вошел, а главное как — я не знаю. Он подошел ко мне, и положил свои крепкие ладони на плечи.
— Почему, Стас? — прохрипела я.
— Потому, что он тебя не видит. Он сейчас совершенно в другом мире, борется за жизнь, а может, ему там настолько хорошо, что и возвращаться он не хочет. — Стас вздохнул. — как мой отец. Знаешь, когда убили моего отца, он ведь еще был жив, когда его подключили вот так вот трубками к ИВЛ и ввели в кому, то я тоже, как и ты звал его и просил ответить. — Серый крепче сжал мои плечи. — знаешь, что тогда сказала медсестра? Если Богу будет угодно, то он придет в себя.