— Стас, скажи, Вадим будет жить? — спросила словно в пустоту я.
В эту секунду Серый сильно прижал меня к себе, позволив начать просто рыдать ему в руки.
— Конечно, Поль, конечно, будет. Он ведь еще детей своих должен вырастить, а там даст Бог и внуки будут. — улыбнулся грустно Стас. — скажу тебе честно, но такие, как твой муж, не умирают.
— Знаешь, ближе чем Вадим, роднее чем он у меня никого нет. Он дорог мне, как друг, как брат, как любимый мужчина, как супруг, как спутник…Стас, он мой смысл жизни. Знаешь, только когда я встретила его, то захотела быть лучше, захотела быть кем-то, а не просто девушкой. Только с его опорой и поддержкой, с его покровительством и наставничеством я научилась быть самостоятельной. Стас, я не смогу пережить это…я не смогу без него. — прошептала глотая слезы я.
— Я подписал бумаги с его врачом и внес требуемую сумму. Сегодня ему прокапают лекарства, а через семь дней начнут к восстановительному лечению. — спокойно произнес Серый и я резко обернулась.
— С-стас??? — опешила я. — но…Боже, Стас… — резко вскочив с места, я крепко обняла его чувствуя, как его ладонь обвила мою талию. — я не знаю, как могу тебя благодарить, как могу с тобой расплатиться, как я могу…
— Все…тише. — прошептал Стас. — со всем этим разберемся потом. Сейчас главное поднять твоего мужа на ноги, а там и будет видно, что и как дальше. — так же холодно продолжил говорить Серый. — вот увидишь, все будет хорошо. Он обязательно станет прежним, каким ты его знаешь, и сразу ты, моя голубка, порхнешь к своему суженному.
Мы вышли из больницы через главный вход, и дурное предчувствие не отпускало меня с самых первых секунд. Подходя ближе к автомобилю Стаса, я услышала вибрацию телефона и не ошиблась. Это была Кира. «Есть кое-что новое. Вадима сбила машина с номером перевернутого числа Сатаны.» Мы сели в машину, и тут я вздрогнула. Перед нами дернулась машина Беркута. Черный, тонированный джип. Вспыхнули фары и тут же погасли. Я приглянулась и увидела номер авто … три девятки. Твою же мать…
Глава 12
**Афродита/Арес
Нет такой музы, которая могла бы помочь восторженному творцу воспеть всю красоту Богини Любви Афродиты…Урановая дщерь…рожденная ты от крови титановой и бело-соленой пены. Владычица ты взглядов, где бы тебе не пройти — всюду мужчины, равно смертные или же небожители, оборачиваются тебе вслед с вожделением не скрываемым, а что их подруги? Они с восхищением склоняют перед тобой головы или же с завистью черной плюют ядом тебе в след. Где не ступишь ты, станом и белизной кожи своей подобная ты лебедю изящному — всюду сеешь за собой маки красные, фиалки яркие, и лилии одурманивающие. Ты волшебная, ты прекрасная, ведь даже на черных камнях, мертвых и твердых, вдруг прорастают цветы неземные и корни их настолько сильные, что мощный гранит расщепляют надвое…такова твоя сила божественная. И волосы Киприды вспыхивают под солнечным светом яркими бликами, будто бы сам Гелиосом венцом тебя своим венчает, но только мужа нет тебе достойного, Афродита. Урановая дщерь, рукой своей коснувшись, играет, манить, зазывает….и Зевс с почтением принял тебя великим на Олимп, а громовержец падок на женскую прелесть, но даже он не смел добиваться внимания твоего, Киприда. Как сильно ошибались глупцы, мстительно думая, что под взглядом ревнивицы Геры он грешить не отваживался. Как глупо было полагать, что царица Богов не простила бы осквернения Олимпа…и верилось другим слабо, и говорили они, что властна Киприда над повелителем Неба, но только у самой Афродиты спросить никто не отваживался, у Громовержца — тем более. Знали все только то, что стоило Киприде, обернув стан свой лебединый прозрачными тканями, появится на собрании богов всех, так даже Зевс скромно отводил свой грозный взгляд. И только Арес был слаб…не отводил он взгляда своего влюбленного с богини Любви, не имея на это просто сил.
Арес…у тебя перед отцом преимущество — не заслужил ты еше мальчишкой стать частью божественного совета, и следил лишь украдкой за ним, прячась за легкими занавесами или среди раскидистых кленов и широких крон ветвистых деревьев. Никто и не знал, что он здесь, а если и знал…то Гера прощала сыну такое ребячество…не принимая всерьез его мальчишечью натуру. И красота Эос…румяной богини зари…краса та меркла перед красой Афродиты и в тень скромно отходила, ничего не говоря почти. Афродита была горда…говорила открыто и ярко. Уранова дщерь, будто забыла, что на Олимпе гостья и что все здесь подчиняется Зевсу. Арес завидовал смелости этой. Арес…превращался он в завистника страшного, и хотелось ему стать камнем…камнем по которому ступает Киприда своими нежными ступнями. И была то любовь — страшная, почти больная, ведь не равную себе Арес полюбил, но и не было у Афродиты супруга, да с мужчина говорила легко, смеялась, тешилась их вниманием. Говорила она, как равная. И думалось Аресу, что наука Геры — почитать властных и знать свое место, но только место у него было низкое. Порою казалось, что Киприде будет безразлично, но только его любовь не простят Аресу, но может быть только мать его жестокосердная…