Ночью, как всегда мне не спалось и я прошла в свою студию-комнату, села на высокий стул и приготовив чистый холст, закурила вооружившись карандашом. В квартире стояла тишина, а за окном лил дождь и шум его ласкал слух, наводил на размышления. Девочки уже давно уснули, и я тихо включила стоявший на полу радиоприемник. Из колон донеслась старенькая, но очень задорная песня… «Бэби ту найт я бэби ту найт, девочка-ночь меня называй. И в город любви ты приглашай, нежно прошу меня обнимай. Бэби ту найт я бэби ту найт, больше с другими ты не гуляй. Не говори никогда мне прощай, я бэби ту найт». Начав вырисовывать лицо для моей будущей картины, я старалась отключить мысли, и придерживаться своим критериям мужской красоты пытаясь объединить их в одно целое: неудержимость…в неудержимых мужчинах есть что-то эстетически острое, и зачастую они обладают темные вибрациями. К темным вибрациям я отношу умение томно строить свои фразы и бархатный голос, каким прекрасно обладал и Вадим и Стас. Далее я бы отметила невинность. В невинных мужчинах есть еще нетронутая целостность. Не инженю, конечно, но тоже что-то милое. Бескомпромиссность. В бескомпромиссных мужчинах есть спорная прочность и дерзкий, независимый характер. О, да, в этом был весь Вадим. Пластичность. Под пластичностью я имею в виду, странное явление уметь быть пригодным для холста и наконец-то — мужественность. Вот именно здесь вся привлекательность между темными вибрациями и мужской версией инженю. В дверной косяк робко постучалась Алиса и я молча кивнула ей. Робко и смущенно она подошла ко мне, встав за спиной и склонила на бок голову всматриваясь в мой рисунок.
— Ну что, нравится? — спросила тихо я выдыхая в сторону ментоловый дым.
— Очень. — тихо промолвила Алиса после некоторой паузы. — мама, а что он готов сделать ради тебя? — вдруг спросила дочь не меняя своей недоверчивой интонации.
— Кто сделать? — удивилась я. — вот этот мужчина? — я кивнула на рисунок и после кивка Алиса засмеялась. — знаешь, наверное, ничего. Это ведь чисто из головы. Такого мужчины не существует. — ладно, ты пока не мешаешь, — улыбнулась я. — но выгоню, если начнешь. — по-домашнему сказала я, положив ногу на ногу. — ты почему не спишь, Алис?
— Знаешь, — она грустно улыбнулась и села на рядом стоящий стул поджав колени к груди. — ложась спать, я представляла, как вы с папой идете по городу, в кафе и отмечаете ваше воссоединение. Он вдруг резко встает и уходи, и ты в замешательстве, но тут он открывает дверь кафе и на пороге появляется с огромными букетом цветов, и весь зал наблюдает за вами, а после на глазах у всех, он подходит к тебе и припав на колени протягивает букет и делает предложение. — вздохнула Алиса посмотрев на меня.
— А что я? — спросила отложив в сторону карандаш я. — что говорю я?
— Хм. — она нахмурилась. — что не готова принести себя в жертву браку, а папа достает из кармана брюк футляр и показывает тебе, а после берет твою руку и одевает кольцо на палец. Хочешь, расскажу историю? — улыбнулась Алиса. — помнишь Женю?
— Конечно, твоя подружка же. — улыбнулась я. — взбалмошная девчушка, но… — я сделала два легких штриха. — и что же она учудила на этот раз?
— Серьезно? — улыбнулась Алиса. — она пытается совратить свою маму. — вздох. — вчера сфоткала мне ее трусики, и рассказала, что и как хочет, а еще рассказала, что все попытки не увенчиваются успехом. — очередной вздох заставил меня оторвать свой взгляд от рисунка. — вот теперь она страдает.