Валери выжидающе смотрела на агента. Он поднял бокал и залпом осушил его, стараясь собраться с духом, чтобы сказать то, чего она меньше всего ожидала:
– Нет, графиня, вы ошибаетесь, расследование я завершил только нынче вечером. И помог мне Арман.
Она глянула на него с интересом:
– О чем вы?
Клейтон отодвинулся от нее и подбородком указал на портрет:
– Третья полка справа. Трудно разглядеть, если не присматриваться, но у меня есть дурная привычка обращать внимание на мелочи. – Он опять указал на картину, словно приглашая графиню присоединиться к нему. Валери подчинилась и подошла к камину, скорее озадаченная, чем заинтригованная. – Вон там, рядом с черепом. Что вы видите?
– Три мышонка водят хоровод.
Агент устало кивнул:
– Именно. Три мышонка, три чучела, их милые позы – свидетельство поразительного мастерства таксидермиста.
Графиня молчала, по-прежнему стоя к нему спиной. И Клейтон понял, что она пытается восстановить ход его мыслей с того момента, как он заметил мышат. Но дело было не только в треклятых мышатах. Разумеется, нет.
– Их трудно приметить, правда? Готов спорить, вы и сами сейчас впервые разглядели мышат. Но они там есть. И всегда были. Серенькие, стоят на задних лапках… Такие симпатичные… Но они еще и о многом говорят. Они обвиняют…
– Боюсь, я опять не понимаю, о чем вы, – заговорила она вкрадчиво и тотчас повернулась к нему.
– Разве? Не важно, я готов объяснить вам все по порядку. – Клейтон криво усмехнулся. – Помните мою речь за ужином? Так вот, забудьте все, что я тогда сказал. Выслушав меня сейчас, вы действительно поверите в то, что в Скотленд-Ярде меня ожидает великое будущее. Итак, начнем со дня нашего с вами знакомства. Помните, какая на вас была шляпа? Нет? А я отлично помню. К сожалению, я никогда ничего не забываю. Огромная шляпа с широкими полями, украшенная бабочками и чучелом маленькой ореховой сони. Тогда же капитан Синклер отметил тонкий вкус, с каким был сотворен ваш головной убор, и вы ответили, что вам его прислали из Америки. Что-то в вашем ответе меня тогда смутило. Я всегда интересовался разными областями знаний, поэтому имею некоторые представления о зоологии, хотя и остаюсь всего лишь дилетантом. Тем не менее вот что зацепило мое внимание: бабочки на шляпе относились к виду монарх, который встречается в Северной Америке. Однако Muscardinus avellanarius, или ореховая соня, обитает на Британских островах. Именно это меня и озадачило. – Он заложил руки за спину и стал с отсутствующим видом делать небольшие круги вокруг того места, где начал свою речь, словно забыв про графиню, про замок, да и про себя самого. Казалось, он прогуливается по лабиринту собственного мозга, где мысли аккуратно развешаны одна рядом с другой подобно только что выстиранным простыням. – Но в тот миг я не придал этой мелочи значения. Видимо, решил, что, стремясь к оригинальности, вы попросили свою модистку обновить шляпу, соединив английскую ореховую соню с американскими бабочками. Теперь-то я знаю, что денег на модисток у вас нет. В ходе расследования стало известно, как трудно вам вступить в право наследования на французские владения графа, ведь обстоятельства его исчезновения еще не прояснены. Иначе говоря, шляпу вы обновили сами… Да, вы сами изготовили чучело ореховой сони, и я уверен, что такая работа сложности для вас не представляла. Об этом нашептали мне сегодня вечером мышата с портрета. Вас учил искусству таксидермии большой мастер… И разумеется, именно вы изготовили наряд волка, которым так восхищался доктор, изготовили месяца три тому назад. Тогда-то как раз и пропала вся соль из кладовых замка – вам она понадобилась для дубления шкур. Нет нужды обыскивать подвалы, чтобы узнать, что там размещается ваша мастерская, достаточно близко от комнат для слуг – во всяком случае, они испытали на себе воздействие паров ртути или каких-то других ядовитых веществ, которые вы тогда применяли. Сами вы работали в защитной маске, но готов спорить, что руки вам уберечь не удалось, поэтому вы всегда носите перчатки. Впрочем, не станем отвлекаться. Зачем вам понадобился костюм волка? Позвольте мне ответить и на этот вопрос. Какое-то время вы, кем бы вы ни были, довольствовались домашними животными, хотя понимали, что скоро вам этого будет мало и настанет черед жителей деревни. Однако вы боялись обвинений в убийствах, что, вероятно, и случилось во Франции, откуда вам пришлось бежать. Тогда вам в голову пришла мысль вывести на сцену человека-волка – огромное чудовище, способное в клочья разорвать свою жертву. Том Холлистер, крупный, сильный и алчный парень, добывал вам шкуры, он же прекрасно подошел на роль оборотня. Соблазнить его не составило труда, как и добиться от него признаний в своих неудачах и мечтах, а потом вы предложили Холлистеру план, который поможет ему завладеть желанными землями. Потому что тот самый план, который раньше я назвал блестящим, был задуман вами, графиня, а не беднягой Холлистером – он был всего лишь игрушкой в ваших руках. И вы – якобы в доказательство безумной любви, которой к нему воспылали, – предложили убить его соседей. Но прежде объяснили, что у вас обоих появятся несокрушимые алиби, если его увидят в лесу в обличье человека-волка в те самые ночи, когда в замке будут устраиваться праздники. – Клейтон тряхнул головой, словно и сам не мог поверить тому, как просто все складывается в единую картину. – Праздники вы всегда устраивали в ночь полнолуния и являлись на них с некоторой задержкой, якобы тщательно готовясь, чтобы предстать перед гостями в наилучшем виде. На самом деле за это время вы успевали совершить убийство, а потом возвращались в замок через потайную дверь. Когда поступали сведения о том, что нашли очередную жертву, вы ловко изображали испуг. Но главное – в это время вы были окружены многочисленными свидетелями, включая и представителей местной власти. А на последнем празднике такими свидетелями стали еще и мы с Синклером. Однако в ту ночь, когда Холлистер свалился в овраг, все пошло вопреки задуманному. Стало ясно, что, едва мы поднимем наверх тело мнимого оборотня, тайна его будет раскрыта и сразу возникнет мысль о соучастнике. Как иначе объяснить, что неотесанный парень сумел проделать столь тонкую работу? Тогда вы, пока мы доставали тело Холлистера, поспешили в его хибару и оставили там необходимые доказательства того, что шкуры обработал он сам, без посторонней помощи. Правда, привычки, приобретенные в детстве, подчас бывают сильнее инстинкта самосохранения. Вы невольно расположили все в самом строгом порядке – в том же самом, какой сегодня я увидел на картине Армана. В тщательном и в чем-то даже маниакальном порядке, типичном для ученого, который любит свои приборы и книги. И эту любовь он сумел передать ученице. Вот в чем состояла ваша ошибка, графиня. Хотя, если это послужит вам утешением, – добавил Клейтон презрительно, – скажу, что Арман мог бы гордиться вами… по крайней мере в чем-то.