— И что вы знаете о месте Зака в этой схеме?
— Вероятно, меньше, чем ты, — ответил Дудочник.
Раньше я бы с ним согласилась. Когда-то я утверждала, что знаю Зака лучше всех. Но теперь я не могла преодолеть бездну между нами — тело Исповедницы, тело Кипа. Людей, безмолвно плавающих в округлых стеклянных баках.
Дудочник продолжил:
— Реформатор всегда казался аутсайдером — его поздно разделили с близнецом, он рос не в Уиндхеме, как двое других. Но у него была Исповедница, которая придавала ему вес. Думаю, резервуары — его рук дело, как и база данных на близнецов. Он не столь изворотлив, как Воительница — та может и очаровать, и запугать. Реформатор тоже беспощаден, но по-своему.
— Я в курсе.
Дудочник кивнул:
— Но теперь он потерял Исповедницу и расклад может измениться.
Вспомнилось, как Зак велел мне бежать после смерти Кипа и Исповедницы. В голове все еще звучал его дребезжащий голос, когда он кричал на меня до прибытия солдат. «Если выяснится, что ты в этом замешана, мне тоже не поздоровится»! Кого он боялся — Воительницу или Инспектора? Или, может, обоих? До того дня мне удалось как-то убедить себя в том, что Зак хотел видеть меня на свободе. Но та часть моей души, которая в это верила, осталась лежать в зернохранилище рядом с распростертым телом Кипа.
— Нам нужно как можно быстрее добраться до Салли, — сказал Дудочник. — Выбора нет. И тогда мы начнем восстанавливать Сопротивление и искать корабли. Альфы уничтожили Остров, убили Судью и постепенно разрушают сеть Сопротивления.
Над нами нависло тяжелое небо с угрюмыми тучами, и под его давлением мы трое казались очень маленькими. Три человека на продуваемой всеми ветрами равнине против хитроумных махинаций Синедриона. Каждую ночь мы пробирались через высокую траву, а количество резервуаров росло. Кто знает, сколько людей уже поместили в баки, ведь с каждым днем в «убежища» прибывали все новые и новые омеги.
Я больше не бралась утверждать, что понимаю Зака, но знала достаточно, чтобы догадаться — он не остановится. Не успокоится, пока всех нас не запрет в резервуары.
Глава 4
Следующей ночью примерно после полуночи я что-то почувствовала. Меня обуяла паника, и я обнаружила, что, вышагивая, сканирую вокруг себя пространство. Когда мы с Заком были детьми, на карнизе родительского дома, прямо напротив нашей спальни, осы устроили гнездо. Несколько дней, пока отец не отыскал его, мы не могли сомкнуть глаз из-за жужжания и шуршания, лежали на наших узких койках и шептались о призраках. Нечто похожее я сейчас и улавливала краем уха: сообщение, которое не могла истолковать и которое отравляло ночной воздух.
Потом мы увидели первое объявление об убежище. Примерно на полпути между Уиндхемом и южным побережьем мы огибали гужевой тракт, но не выпускали дорогу из виду, поэтому заметили вывеску и подкрались поближе, чтобы ее прочитать.
На деревянной доске белыми буквами было написано: «Добро пожаловать в Убежище номер 9, которое ждет вас в шести милях к югу. Вместе мы выживем. Безопасность и еда, заработанные честным трудом. Убежища — ваш приют в трудные времена».
Омегам запрещалось учиться, но многие умудрялись освоить азы чтения, занимаясь дома, как я, или в подпольных школах. Сколько же омег, прошедших мимо объявлений, смогли их прочитать и сколько поверили обещаниям?
— В трудные времена! — презрительно усмехнулся Дудочник. — И никакого упоминания, что эти трудные времена наступили из-за неподъемных податей и переселения омег на бесплодные земли.
— Или что, даже если трудные времена закончатся, для тех, кто попадет в убежище, это не будет иметь никакого значения, — добавила Зои. — Если попадешь туда, назад дороги нет.
Мы понимали, что это значит: почти мёртвые бесчувственные омеги, плавающие в баках. Застрявшие в ужасающей безопасности стеклянных утроб, в то время как альфы живут в свое удовольствие, скинув ненужный балласт.