Глава 33
Наконец-то мы попали в более-менее привычную обстановку. Не сказать, что гостеприимную: жесткие серые полы, низкие потолки, длинный коридор, ведущий во мрак в обоих направлениях. Каждые несколько метров попадались вделанные в потолок решетки, а над ними чувствовалась сеть вентиляционных туннелей, через которые мы только что прошли.
Мы пробирались по главному коридору, света лампы хватало только на несколько шагов впереди. Тут — открытая железная дверь, там — угол. Все прямые линии смягчались пылью. Когда Дудочник обвел лампой пространство, показалась еще одна дверь, ведущая в другой коридор, в иной оттенок темноты.
Несколько месяцев назад, когда мы с Зои и Кипом шли через запретный город, мой разум кипел от суетливого гула мертвецов. Здесь все было совсем не так. Возможно, потому, что население города погибло внезапно, взрыв оборвал их жизни без предупреждения. В Ковчеге в воздухе висела другая тяжесть. Казалось, можно задохнуться от тишины. Медленное умирание. Годы, десятилетия тьмы и отчаяния за стальными дверями над этим всем. Тревога, тяжелее тонн камня, земли и воды над головой.
— Мрачно тут, — произнес Дудочник, водя лампой из стороны в сторону.
Я не видела смысла отвечать. Каждый сантиметр пространства вопил об унынии.
— Я думал, тут будет по-другому, — продолжил Дудочник. — Удобнее. Полагал, что здешним повезло, но теперь представить не могу, каково это — застрять тут надолго.
Я-то как раз могла это представить, потому что хорошо помнила свое пребывание в камере сохранения и знала, что может сделать с человеком подобное место. В годы, проведенные в клетке, мои нервы словно оголились от трения обо все твердые поверхности и запертые двери, и в итоге все чувства обострились до боли, а низкий потолок превратился в пародию на невидимое небо.
Я вела нас на запад. Даже здесь, вне тесных вентиляционных тоннелей, наши шаги приглушал толстый слой пыли. Тут целую вечность никто не ходил. Несомненно, Синедрион изучил весь Ковчег, но я чувствовала, что на этом уровне никто не шевелился и не дышал. Мне даже не требовалось заглядывать в комнаты, чтобы в этом удостовериться — пустота была так же ощутима, как и пыль. Словно проверить флягу на вес — не нужно отвинчивать крышку, чтобы понять, что воды внутри нет.
Двери в боковые проходы стояли открытыми настежь, но мы шли дальше по главному коридору. Через равные промежутки встречались толстые стальные двери. Внушительные, со сложными замками, противовесами и засовами, однако незапертые. Я осмотрела один из замков — никакой замочной скважины, лишь металлический кубик, усыпанный кнопками с цифрами от нуля до девятки. Эти кубики, вырванные из дверей, висели сейчас на оголенных проводах.
Каждый раз, когда спонтанные включения электричества порождали свет, с ним приходил и звук. К пчелиному жужжанию огней присоединялся гул сверху, из вентиляционных труб. Потом свет гас и нас укутывала тишина — плотная, как в гробнице.
— Неудивительно, что многие тут выжили из ума, — бросил Дудочник. — У меня самого мурашки по коже.
На некоторых участках сквозь стены просачивалась вода. Реку на поверхности удерживали насыпь и свод, но она никогда не прекращала упорные попытки проникнуть вниз. С потолка по правой стороне коридора тянулись черные мохнатые метастазы плесени, похожие на шкуру какого-то огромного животного. Мы заглянули в комнату, где полы покрывала зловонная лужа, медленно питаемая каплями влаги с потолка. Они ударялись о поверхность в одном темпе с нашими шагами, и мне пришлось заставить себя не оглянуться проверить, что нас никто не преследует.
Ω
Мы вошли в просторный зал — казалось, темнота отбежала к углам, испуганная светом лампы. Нашим взорам открылся длинный накрытый стол: ножи и вилки аккуратно лежали рядом с тарелками, каждая из которых предлагала в качестве угощения пыль. Я провела рукой по спинке стула. Не дерево, не кожа. Какой-то незнакомый материал. Даже через четыре века здесь, в подземелье, он не рассыпался и не сгнил. Твердый, но, в отличие от металла, совсем не холодный.
Если не считать пыли, вполне повседневная обстановка, которую можно встретить где-нибудь на кухне или в трактире. Дудочник поставил лампу на стол и взял тронутую ржавчиной вилку, потом со стуком бросил ее обратно. Я наклонилась, чтобы положить прибор на прежнее место, параллельно ножу, но потом поняла, как это смешно — приводить в порядок стол для призраков.