— Люди уже погибли, — парировала я. — А многих собираются поместить в баки. Всех омег в конце концов. А это хуже смерти.
— Я готов помочь вам это остановить. Почему вы не хотите того же? — Его слова звучали убедительно, я так и видела, как он разглагольствует на заседаниях Синедриона. — Эти машины слишком могущественны, мы даже не понимаем, как они работают. Кто знает, что резервуары могут сделать с нами?
Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что его беспокойство неподдельно. Но также поняла, что боялся он только за альф, отнюдь не за омег, бывших для него лишь фоновым шумом. Я напомнила себе, что Инспектор заправляет армией. В голове сразу всплыли солдаты в Нью-Хобарте, которые секли пленника, пока его плоть не лопнула, как перезрелый плод. Солдаты, напавшие на Остров. Не его ли приказу они подчинялись, не ему ли рапортовали?
— Тебе следует быть против резервуаров, потому что неправильно мучить людей, держа их под водой без сознания, — произнесла я. — Потому что это невыразимое преступление. А не из-за страха перед машинами. Не из-за табу.
— Ну я же не совсем лишен сострадания. Остановка машин выгодна и омегам. Ваш народ пострадал от машин как никто другой. — Инспектор многозначительно посмотрел на левое плечо Дудочника. — Я не идиот верить бредням Синедриона, что омеги — зло и извращение. По-моему, вы больше заслуживаете жалости, нежели ненависти.
— Нам не нужна твоя жалость, — сказал Дудочник. — Нам нужна твоя помощь. Твои мечи и твои солдаты.
— Мы оба знаем, что это невозможно.
— Тогда нам больше не о чем говорить, — отрезала я.
Инспектор посмотрел мне в лицо, но я не отвела взгляда.
— Когда передумаешь — а ты передумаешь, — приходи ко мне.
Он отвернулся и приготовился уходить.
— Как тебе доверять, если ты даже не сказал нам своего имени! — крикнула я ему вслед.
— Ты знаешь мое имя.
— Не псевдоним, а твое настоящее имя.
— Я уже сказал. — Его голос звучал твердо и неуступчиво. — Что изменится, если ты узнаешь имя, которое дали мне родители при рождении? Почему оно более правдиво, чем псевдоним, который я сам себе выбрал?
Я решала не отступать:
— Почему ты выбрал именно такой?
Он слегка задрал подбородок, бросив на меня оценивающий взгляд.
— Когда я был ребенком, в наш городок приехал цирк. Артисты показывали невероятное представление: не только пение бардов, но и выступление акробатов и жонглеров. Лошадь, которая под музыку танцевала на задних ногах, заклинателя, по которому ползали дрессированные змеи. Казалось, полгорода пришло посмотреть. Ничего более удивительного я не видел. Но пока все охали и ахали, глядя на танцующую лошадь и акробата на ходулях, я не сводил глаз с человека, которых их представлял. Видел, как он заводил публику перед каждым новым номером, как обрывал представление, если оно не захватывало. Он всем руководил. Представление доставляло удовольствие, артисты были талантливы, но управлял всем инспектор манежа. Он верховодил зрителями, как дрессировщик танцующей лошадью, и под конец представления люди безропотно и охотно, не задумываясь, кидали деньги ему в шляпу. Я никогда не хотел быть акробатом на ходулях или заклинателем змей. Я хотел быть инспектором манежа, тем, кто всем этим руководит. Тем, кем стал сейчас. Хорошо это запомни.
Он шагнул назад и направился в темноту, где его дожидались солдаты.
— Почему бы нам не убить тебя прямо сейчас? — крикнула ему в спину Зои.
— Так поступил бы твой близнец, — ответил он, обращаясь ко мне. — Реформатор воткнул бы мне нож в спину, не успей я сделать и трех шагов. — Его белозубая ухмылка мелькнула как отблеск клинка. — Полагаю, вопрос в том, насколько вы похожи.
Он проявил своего рода мужество, повернувшись к нам спиной и продолжив шагать. Солдаты стояли слишком далеко и не успели бы помочь. Его убийство стало бы секундным делом. Я точно знала, как Дудочник бы замахнулся. Как наяву видела точное движение, которым он метнул бы нож: рука выпрямляется даже не бросая, а выпуская нож, и неумолимый клинок летит Инспектору в загривок.
— Не надо! — Я схватила Дудочника за руку, которую он занес, чувствуя, как напряглись мышцы у меня под пальцами. Он не дернулся, когда я обхватила его предплечье. Удерживая нож, Дудочник не отрывал глаз от Инспектора, который шествовал между призрачными изогнутыми сваями. Зои рядом тоже не опускала клинки, наблюдая за ожидающими солдатами.
— Назови хоть одну причину, по которой он должен остаться в живых, — произнес Дудочник.