Не получается чуда… Всё-таки права была тетя — я сам себе напридумывал всякой фигни. Вот только из-за этой фигни у меня реальные проблемы в универе.
Я вернулся на кухню и сел за стол. Схватив квитанцию, стал её нервно теребить. Побег через окно даже не рассматривался — на седьмом этаже до такого идиотизма не дойдёт.
Ломать дверь? Хм…
Взгляд зацепился за книгу об изменении жизни к лучшему, и я поморщился. «Ключ к лучшей жизни». Блин, да они издеваются!
Вот именно ключ-то мне сейчас…
Ворочаясь со скрипом, пытаясь пробиться сквозь эмоции, мои мозги все-таки вспомнили. И одновременно по спине пробежали мурашки — что там говорила та старушка на остановке? На какой странице штамп ставят?
Затаив дыхание, я взял книгу и пролистал до семнадцатой… и облегчённо выдохнул. Ничего нет. Потому что это было страшно, если бы вдруг исполнилось пророчество!
А впрочем…
Я вспомнил, тётя пилила дядю за то, что он всё никак не вернёт книгу в библиотеку. И вроде как уже уведомления приходили оттуда, а он все не шевелится. Дядя же в ответ отбрехивался, что «Герка должен классику прочитать».
Быстрый побег из кухни, и я уже в зале, бегаю пальцем по корешкам книг. Блин, что ж как много-то? Кому нужен это пылесборник — тут сотня книг, не меньше.
«Это всё знания!»
Уж сколько я с ними спорил, потрясая мобилой в руках:
«Я сюда могу больше закачать…»
«Ты не понимаешь, это другое!» — был тогда последний аргумент от родоков.
— Есть! — я подхватил с полки Льва Толстого, и его «Войну и мир».
Книга, которую я бы по собственному желанию стал читать только под пытками.
Затаив дыхание, открыл семнадцатую страницу…
— Твою-то старушкину мать! — у меня по мозгам прокатился холодок.
На семнадцатой странице начинался ровный вырез, в котором плотненько лежал ключ. И хочется, и колется…
Что вообще происходит? За сегодняшний день я адреналина получил больше, чем за все семнадцать лет своей жизни.
Что это была за бабка?
Почему тётя Надя так себя вела?
И, вообще, какого хрена в библиотечной книге делает ключ?!
Нафига прятать, если можно его повесить, блин, в коридоре на гвоздик. Впрочем, мозг-молодец не стал париться, дал команду пальцам сграбастать находку, и через несколько секунд я оказался на лестничной площадке.
Свобода!
Я поцеловал ключик и, недолго думая, сунул его в карман. Во избежание подобных инцидентов он лучше побудет у меня.
В шахте послышался гул лифта, и я решил не рисковать — вдруг тётя или дядя? Ненужные разговоры… нафиг, лучше втык вечером получить. Ноги сами собой полетели по ступенькам.
Семь этажей по лестнице, да еще и вниз?! Ха, как два пальца обосс… об асфальт!
Чувство победы захлёстывало меня, но уже через минуту я был возле почтовых ящиков, где замер в нерешительности.
А что, если…
Так-то, лазить по соседской почте плохо. Конечно, ничего хорошего в моей затее не было, но интерес пересилил. Не мне же одному прислали такое.
— Ты поступаешь плохо, Гончар, — прошептал я сам себе.
Подцепив короб, я заглянул в ячейки соседей. Квитанции, квитанции, реклама… Не та! Тогда я снял следующую секцию, прошерстив и там. Таких конвертов больше не было.
— Не судьба, — покачал я головой.
Сверху кто-то хлопнул дверью, и я впопыхах навесил ящики назад, чуть не сверзив их на пол. Один гвоздь так и не попал в паз, вся конструкция перекосилась, но шаги на лестнице сдули меня с места преступления.
Выйдя из подъезда, я принял самый что ни на есть беззаботный вид. Воткнул наушники и машинально глянул в урну, стоящую рядом — не валяется ли скомканный листок.
Поверхностный осмотр ничего не обнаружил. Потом я скосил глаза в сторону мусорки…
— Ну, не-е-е! — покачав головой, я двинулся в другую сторону.
Еще из-за рекламы я по помойкам не лазил.
Всё, ладно, у меня сегодня стрессовая ситуация, и требуется разгрузка. Хорошая такая прогулка в сторону местного парка, где я, может быть, встречу друзей. Наверняка их повыгоняли на улицу, сейчас же у старшего поколения сезонное обострение: «А ты сегодня гулял?!»
Заслушавшись музыкой, я не заметил, как удалился на пару кварталов от своих высоток, и тротуар тянулся уже мимо старых девятиэтажек. Сегодня прямо удачно плейлист попадал: «Районы, кварталы…» Мне оставалось только кивать головой и подпевать: «Ухожу красив-ва!»
Еще столько же, и дойду до парка.