— Э-э, ладно. Подожди немного, — проворчал пекарь Томас. Он прошаркал обратно в дом и вскоре появился с круглым хлебом. — Вот. С тебя полпенни.
— Добавлю за беспокойство, — Козимо порылся в кармане и протянул мужчине пару монет по одному пенни. — Можешь не благодарить.
— Тьфу! — сплюнул пекарь и захлопнул дверь.
Козимо вернулся к карете с хлебом под мышкой.
— Этот годится, — пробормотал он себе под нос, влез в карету и крикнул: — Поехали!
Когда карета тронулась, Кит задумался над смыслом сцены, свидетелем которой он только что оказался. Ничего не придумав, он спросил:
— Что это было? Зачем вам понадобился черствый хлеб? Хотите съесть?
— О, это? — Прадед взглянул на свое приобретение. — Нет, это не для меня.
Он взял хлеб, приоткрыл дверь и бросил кучке бедно одетых женщин, стоявших возле фонаря, крикнув: «Эй! Держите! Даром!». Одна из них поймала подачку и тотчас принялась делить на всех. «Спасибо!» — крикнула она вдогонку, улыбнувшись щербатой улыбкой.
— Стало быть, ты не помнишь ничего из того, чему тебя учили в школе? — иронично поинтересовался Козимо.
— Ну, кое-что помню, — смущенно отозвался Кит.
— Второе сентября… 1666 год… Паддинг-лейн? Ничего не говорит?
— Извини, ничего. Ни даты, ни названия не помню.
— Да ведь это Великий Пожар, дорогой мальчик. Неужто никогда не слышал? Чему только сейчас учат в школах?
— Подождите, — Кит на мгновение задумался. — А-а, речь о Большом Лондонском Пожаре? {Большой пожар в Лондоне начался 2 сентября и закончился 5 сентября, 1666 года. В пожаре сгорело 13 000 домов, 87 приходских больших церквей, включая собор Святого Павла, большая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова 72 тысячи человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в 80 тысяч. Пожар начался в пекарне Томаса Фарринера на улочке Паддинг-лейн, вскоре после полуночи.} Значит, разбудив пекаря, вы предотвратили пожар, так что ли?
— Вот! Сообразил. Возможно, ты не безнадежен.
— Но разве не опасно вмешиваться в исторические события?
— А почему бы и нет?
— Ну как же! Вы же меняете ход истории. Я думал, что такие вещи строго запрещены.
— Запрещены кем? — удивился Козимо. — Кто сказал, что реальность, в которой мы находимся, лучшая из возможных?
— Да, но… — хотел возразить Кит.
— Послушай, если простой акт великодушия, допустим, кусок хлеба для какой-нибудь бедной работницы, способен предотвратить гибель многих людей и большие разрушения, то не совершить такой поступок может только чудовище. Зачем человеку дана сила, если он ей не пользуется?
Мысли о хитросплетениях истории занимали Кита до тех пор, пока они не подъехали к большому ярко освещенному дому с красивой вывеской над дверью. Вывеска гласила: «THE POPE’S NOSE», и на ней было изображено — трудно было разобрать в мерцающем свете факелов — что-то похожее на ощипанный гусиный зад. {The pope’s nose – Папский нос. Речь идет, разумеется, не о носе папы римского. Существует легенда о том, как некий художник, расписывавший некую церковь, не смог сразу получить оплату от священника, и нарисовал одну из птиц в райском саду с задом, очень похожим на нос прижимистого служителя церкви. С тех пор Папским носом в Англии называют птичью гузку.}
— Вот мы и прибыли, господа! — воскликнул сэр Генри, и с тростью наперевес полез из кареты. — Это моя любимая забегаловка. Готовят здесь отлично, однако бывает шумновато. Надеюсь, вы не против.
— Ни в коей мере, — ответил Козимо. — Как обычно, сэр Генри, вы точно предугадали мои желания. Ведите!
Оба пожилых джентльмена рука об руку направились к харчевне, а Кит брел сзади. Возле самого входа он решительно взял Козимо за рукав и сказал:
— Послушайте, я и впрямь голоден, но разве мы не беспокоимся о Вильгельмине? Надо же ее найти.
— Будь уверен, мой мальчик, у меня нет более важной заботы. Именно над этим мы и работаем. Но я не собираюсь морить нас голодом. Надо поддерживать форму, не так ли?
— Наверное, — с сомнением согласился Кит.
— А сэр Генри — именно тот союзник, который поможет нам в наших поисках.
— Ну, если вы так считаете…
— Именно так! — Козимо распахнул перед ним дверь харчевни.
Первый этаж дома занимал большой общий зал. «Чистые» помещения располагались на втором этаже. Их встретил краснолицый мужчина в потертой кожаной куртке с засаленным белым фартуком поверх нее. Бесформенная шляпа на его круглой голове сползла набок, из-за этого хозяин посматривал на посетителей несколько сбоку.
— Добро пожаловать, господа! Входите! Имею честь приветствовать вас. — Он хлопнул в ладоши, и откуда ни возьмись явился парнишка и принял у гостей плащи и шляпы. Поискал глазами шпаги и пистолеты, не нашел и исчез.