Руперт начал пускать слюни, пузырь в уголке его открытого рта ритмично надувался и сдувался. Холли почувствовала предательский металлический запах перегара и отвернулась от Руперта, глядя на стоящую на полу сумку с письмом.
Тяжесть от письма, а точнее, от того, что в нем написано, казалась настолько огромной, что Холли не удивилась бы, если бы половица под ковриком треснула и образовала дыру в центре Хакни, в которую они с Рупертом улетят до самой канализации. Уголок конверта выглядывал из сумки, в темной спальне он казался бледно-серым, и Холли вспомнила, каким безобидным он выглядел, когда увидела его среди счетов за газ и рекламных листовок дешевой пиццы. Конверт с прозрачным окошком; такие обычно используют в банках и больницах, имя и адрес печатаются внутри, на самом письме. Холли даже не заметила иностранных марок, пока не распечатала конверт.
Прочитав оба письма и рассмотрев фото, девушка села и какое-то время сидела без движения, разглядывая дырку, которая только-только появилась на покрывале старой софы. Несколько лет назад она сама связала это покрывало, но уже давным-давно в ее руках не бывало ни спиц, ни других швейных принадлежностей. Однако в этот момент она решила срочно их найти. Бросив на кофейный столик письмо, она начала рыться в коробках под кроватью, пока не нашла все необходимое для ремонта покрывала.
– Просто сосредоточься на этом, – приказала она себе. – Подумаешь о письме потом.
На какое-то время это сработало. Холли в совершенстве владела мастерством отвлекать себя от ненужных мыслей. Она умудрилась заполнить весь свой вечер бесполезными делами, и как раз перед приходом Руперта идеи у нее закончились. Радуясь возможности на несколько часов оттянуть необходимость что-то решать, Холли встретила гостя гораздо более радостно, чем обычно, и удивленный Руперт с удовольствием согласился остаться. К сожалению, пьяный и уставший бойфренд продержался недолго, и теперь Холли лежала в кровати, не в состоянии заснуть и буквально умирая от тревоги.
Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на чем-то другом – чем угодно, – но письмо сразу же вставало перед глазами.
Дорогая Холли!
Ты, наверное, не помнишь меня, а я думаю о тебе каждый день. Я была рядом, когда ты родилась…
– Нет! – произнесла она вслух, и звук собственного голоса заставил ее подпрыгнуть в тихой комнате. Руперт пробурчал что-то нечленораздельное, пузырь слюны лопнул, пока он ворочался на подушке. Холли задержала дыхание, надеясь, что он не проснется. Он захочет узнать, почему ее лицо влажное от слез, а ответов у нее пока не было.
Она дождалась, пока дыхание Руперта снова стало ровным, затем высунула руку из-под одеяла и взяла телефон с тумбочки. На часах было 4.45 утра. Она подождет до 5.30 и пойдет на пробежку. Да, пробежка прогонит Тролля бессонницы, и она сможет сосредоточиться на чем угодно. Немного успокоенная отличным планом, Холли расслабилась и закрыла глаза, и сон чудесным образом унес ее далеко-далеко.
Сон всегда начинался одинаково – со страха.
Она знала, что нужно открыть дверь и перешагнуть порог, но также понимала: если она это сделает, вся ее привычная жизнь закончится. Она никак не могла забыть то, что увидит за дверью, и не могла сделать так, чтобы сон не возвращался. Но как только она бралась за ручку двери, ужас нарастал, как куча окурков в пепельнице, а картинка съеживалась и покрывалась рябью. Внезапно перед нею оказывалось море, а на горизонте виднелся далекий силуэт…
Через несколько часов Холли стояла у окна в своей маленькой гостиной, наблюдая, как пугающая темная туча ползла в сторону центра города. Майское солнце все еще боролось, но уже проигрывало битву с весенней сыростью, все вокруг приобрело серый оттенок. Холодными пальцами она открыла конверт, который мяла в руках. Откуда-то из глубины квартиры слышался голос Руперта, который громко распевал свою версию песни Спрингстина в душе. Обычно это вызывало у нее улыбку, но не в это утро.
Если ты читаешь это письмо, значит, к сожалению, я уже умерла…
Холли покачала головой. Она прочитала письмо всего один раз, но слова уже крепко укоренились в ее подсознании. Она закрыла глаза, но они продолжали стоять перед глазами, словно ребенок взял в руки бенгальский огонек и написал им буквы на темном ноябрьском небе.
В дýше выключилась вода, и Холли услышала, как Руперт высморкался. Словно по команде небеса открыли свой кран и в окно застучали капли. Она прижала нос к стеклу, наблюдая за дождем в тишине, пока от ее дыхания не образовалось овальное пятно конденсата.