Кой тихонько рассмеялся, и она взглянула на него вопросительно.
– На аукционе я думал, что для тебя это что-то очень личное… Ты так упорно сражалась.
– Конечно личное, – ответила она несколько раздраженно. И снова посмотрела на карту так, будто что-то приковывало ее внимание. – Это моя работа. – Она встряхнула головой, будто отгоняя мысль, которую не собиралась высказывать. – Ведь это я предложила приобрести Уррутию.
– И что вы в музее теперь с ним будете делать?
– Я его полностью изучу, каталогизирую, сниму копии для внутреннего пользования. А потом он перейдет в историческую библиотеку музея, как и все приобретения такого рода.
В дверь вежливо постучали, она открылась, и Кой увидел капитана второго ранга, с которым недавно встретился в выставочном зале. Танжер Сото извинилась, вышла в коридор и некоторое время тихо разговаривала с капитаном в коридоре. Собеседник ее был немолод, но строен, а золотые пуговицы и нашивки придавали ему значительность. Иногда он посматривал на Коя – с любопытством, в котором сквозила ревность. Кою не нравились ни эти взгляды, ни его чрезмерная улыбчивость, когда он обращался к Танжер. Настолько не нравились, что про себя он горько вздохнул. Как и большинство моряков торгового флота, Кой недолюбливал моряков-военных, – казалось, они слишком задирают нос, и вообще это был закрытый клан: они придерживались эндогамии, беря в жены лишь дочерей военных моряков, не пропускали воскресных месс и обзаводились чрезмерным количеством детей. А кроме того, в морских сражениях они участия не принимали и в непогоду сидели дома.
– Я должна уйти на несколько минут, – сказала Танжер. – Подожди меня.
И пошла по коридору вместе с капитаном, который перед уходом бросил на Коя последний, однако ничего не говорящий взгляд. Кой наконец осмотрелся как следует: сначала он еще поразглядывал карту Уррутии, потом – те предметы, что были у Танжер Сото на столе, гравюру на стене – Тулонское сражение, лист четвертый – и книги в шкафу. Он уже совсем было собрался сесть снова, когда заметил стойку, на которой под наваленными сверху листами обнаружил планы парусников, и, обратив внимание на рангоуты, понял, что все они – бригантины. Под планами лежали аэрофотоснимки побережья, копии старинных морских карт и одна современная – номер 46А Института гидрографии Морского флота – от мыса Гата до мыса Палос, – которая полностью соответствовала той странице, на которой был раскрыт атлас Уррутии.
Отметив это совпадение, Кой улыбнулся.
Через минуту женщина вернулась, с покорной гримаской извинившись за свое отсутствие.
– Начальник, – сказала она. – Совещание на высшем уровне по вопросу о графике отпусков. Совершенно секретное.
– Значит, ты работаешь на военно-морской флот.
– Как видишь.
Коя это позабавило.
– Получается, ты вроде солдата.
– Ничего подобного. – Золотистые волосы метнулись направо и налево, когда она покачала головой. – Я не на военной службе… Защитив диплом по истории, я подала на конкурс. И четыре года работаю здесь. – Сказав это, она задумалась, глядя в окно и прикрыв глаза. Потом, очень медленно, словно у нее из головы никак не шла какая-то мысль, вернулась к столу, закрыла атлас и поставила его в шкаф. – Вот мой отец – он действительно был солдат, – добавила она.
В этих словах прозвучал оттенок не то вызова, не то гордости. Кой обрадовался – про себя, конечно, – ведь кое-что теперь становилось понятным: ее манера двигаться, какие-то жесты. И эта спокойная дисциплинированность, немного даже высокомерная, которая иногда явно помогала ей не выпускать руль из рук.
– Он был военный моряк?
– Нет, просто военный. Ушел в отставку полковником. Почти всю жизнь он прослужил в Африке.
– Он жив?
– Нет.
Никаких эмоций в ее голосе не было. Понять, что она испытывает, отвечая на эти вопросы, не представлялось возможным. Кой посмотрел в темно-синие глаза, и она без труда выдержала этот визуальный допрос, никак не показав, что вообще заметила его. И тогда Кой улыбнулся:
– Поэтому тебя назвали Танжер.
– Поэтому меня назвали Танжер.
Они не торопясь шли мимо музея Прадо и ограды Ботанического сада, потом поднялись по Клаудио-Мойано, оставив позади шум и сутолоку площади перед вокзалом Аточа. Солнце освещало серые киоски и лотки с книгами, бесконечными рядами поднимавшиеся вместе с улицей в гору.
– Зачем ты приехал в Мадрид?
Он смотрел на мостовую перед своими мокасинами. Он уже ответил на этот вопрос – только чтобы увидеть тебя, – еще до того, как она его задала. Общие места и надуманные предлоги тут не годились, и несколько шагов он сделал молча, затем потер нос: