Шесть часов шлюп летал, подвластный стихии, пока наконец его не кинуло на вылезшие из моря рифы. Получив пробоину ниже ватерлинии, судно не имело никакой возможности идти дальше. И внезапно шторм прекратился. Оставшаяся часть команды и несколько пассажиров смогли спастись в шлюпках. Джека же смыло за борт последней волной, утащившей остатки судна на дно. Выблевав от морской болезни весь свой ужин, наглотавшись солёной морской воды, вконец обессилев от борьбы со стихией, он едва сумел зацепиться за доску, которая была частью обшивки, и долго плыл на ней по волнам. Засыпать было нельзя - уснёшь, пальцы разожмутся и буль-буль, прощай, Джек Демшилд.
Сразу после шторма образовался штиль. Рассвет застал торговца посреди безбрежной синевы. Солнце только поднималось от горизонта к зениту, но уже было раскалено добела и с раннего утра жарило, как сковородка, не давая даже помыслить, каково будет в полдень. Вода блестела, как зеркало, и, как это же зеркало, была абсолютно ровной. Даже лёгкий бриз не прилетал к одиноко плывущему на доске человеку. Вокруг Джека расстилались только солёная вода и небо. Абсолютно чистое, безоблачное небо и морская вода, которую невозможно пить. Это была адская пытка - пытка жаждой.
Двое суток море не отпускало Джека. Двое суток он изнывал от жары и жажды, из последних сил цепляясь за обломок доски. Несколько раз он порывался отпустить спасительный кусок дерева, но что-то, то ли упрямство, то ли страх грядущей расплаты, заставляли продолжать жить. На исходе второго дня, когда надежда окончательно покинула Демшилда, рядом проплыл дельфин. Через пять минут ещё один. И ещё. Вскоре на зов собратьев приплыла целая стая. Вместе они помогли утопающему добраться до показавшейся вдали земли. Они везли его на своих спинах, бережно передавали друг другу и подталкивали наверх, если он внезапно соскальзывал с гладкого дельфиньего тела.
Дельфины оставили спасённого торговца вблизи от берега, где воды было меньше, чем по пояс. Медленно перебирая ногами, спотыкаясь и падая почти на каждом шагу, торговец выбрался на песок и упал навзничь. Без сил, одежды и оружия, в одном нижнем белье, чудом выживший утопленник стал прекрасной добычей для промышляющих в этих водах работорговцев. А ведь ему оставалось совсем немного - в десятке километров на запад по берегу как раз начинался пригород Арн-бей - ветром доску с Джеком отнесло практически в начало его путешествия, домой, под крыло любящей жены и кошелька с деньгами.
Никакие заявления о том, что он-де владелец крупной компании, предложения взятки, награды, различных благ, не помогли Джеку вырваться из лап торговцев. Его увезли в столицу колонии и там продали, надо сказать, за много меньшую сумму, что он был готов за себя заплатить. Письма к жене и друзьям не имели ответа, попытки связаться с властями - тоже. Не имея при себе документов и каких-либо доказательств своих слов, Джек каждый раз натыкался на запертые двери.
Продали Джека на шваркарасский почтовый корабль, гребцом. Двухмачтовая парусная шхуна "Весточка" курсировала между Шваркарасом и колониями, развозя письма и посылки. Шхуна была невелика - сорок человек команды да с два десятка гребцов. Гребцы жили всей толпой в трюме на соломенных подстилках, укрываясь драными одеялами, питаясь раз в день баландой ли пустой кашей. Команда, надо сказать, жила не лучше - у них были крохотные каморки, в которых они ютились вчетвером, кают компания, спускаться куда было сущим наказанием, да три приёма пищи, по качеству не особо превышающей рабскую баланду.
На рабов приходилась тяжелая работа двигать судно, в дополнение к парусам. Под мерный грохот барабанов они двигали огромные весла, продвигающие судно к заветной цели. Но основная тяжесть, конечно, наваливалась в безветренную погоду. Тогда хлыст надсмотрщика так и летал по спинам несчастных, кого угораздило попасть в ошейник.
Команда гребцов подобралась разнообразная - здесь были анималы, туземцы, гольвадийцы... Крепкие телом, но побитые жизнью и слабые волей, с глазами, полными отчаяния.
Бизонид Грокх "Свирепый", рыбак, которого работорговцы захватили в море, когда он сетью удил рыбу. Захватили, повязали, вырезали язык, спилили рога... От Свирепого в быке уже ничего не осталось - храбрость, свирепость, ярость - всё выбили палки надсмотрщиков. За десять лет он успел побывать на плантациях, охранником шваркарасской леди, носильщиком, грузчиком. Первое время устраивая бунты, разламывая клетки, подстрекая собратьев по несчастью и переходя из рук в руки, он выдохся и смирился. И теперь он здесь - не живёт, доживает до момента, когда палка разобьёт ему голову.