Немецкая промышленность, которой быстро понравилась рабочая сила из числа гастарбайтеров, активно лоббировала отмену двухлетнего ограничения, и оно было снято, позволив гастарбайтерам стать постоянными жителями. Многие из них впоследствии привезли своих жен из Турции и стали обзаводиться семьями в Германии.
Воссоединение двух Германий в октябре 1990 года неожиданно дало заводам Западной Германии огромный источник рабочей силы, и необходимость в импорте турецких рабочих отпала. Тем не менее, все прибывшие работники получили статус постоянного жителя или гражданство, вместе с семьями, которые они привезли с собой. Однако не все немцы приняли их с радостью. Турецкое население остается мишенью для правых партий, таких как "Альтернатива для Германии", которые осуждают новый мультикультурный облик страны. Тем не менее Германия быстро стала крупнейшим регионом для турецкой диаспоры, а турки превратились в самое густонаселенное этническое меньшинство в Германии, насчитывающее, по последним оценкам, около 7 миллионов человек.
Непрерывный поток турецких рабочих-мигрантов, вероятно, заполнил пустоту на рынке труда, с которой столкнулась послевоенная экономика Германии, но существовала еще большая пустота, которую нужно было заполнить, - это энергетический вакуум. И чтобы заполнить эту пустоту, Германия обратилась не к Ближнему Востоку, а к своему противнику по Второй мировой войне - Советскому Союзу.
В 1970-х годах новоизбранный канцлер Вилли Брандт выступил за новую концепцию в немецкой политике - "Ostpolitik". Это была попытка разморозить отношения времен холодной войны между Западной Германией и Советским Союзом в надежде, что улучшение отношений откроет путь к воссоединению. В основе этой инициативы лежала торговля энергоресурсами.
В Западной Сибири были обнаружены огромные запасы природного газа, что позволяло Советскому Союзу стать крупным экспортером этого вида топлива. Однако трубопроводов для экспорта этого топлива на голодные до газа западноевропейские рынки не существовало. Поэтому Брандт предложил построить масштабную сеть трубопроводов - разумеется, с использованием немецкой стали, - которая соединила бы сибирский газ с немецкими рынками. Это был беспроигрышный вариант. С одной стороны, Россия получила новый важный рынок сбыта своего природного ресурса и источник валютных поступлений. С другой стороны, Германия могла обеспечить себя дешевыми поставками жизненно необходимой энергии, а российские трубопроводы стали новым важным потребителем немецкой стали.
Но с распадом Советского Союза в 1991 году российские трубопроводы, соединяющие Германию, вдруг оказались проложены через независимую и становившуюся все более враждебной страну - Украину. Споры о плате за транзит, которую Россия должна была платить Украине за право прокачивать свой газ по ставшим украинскими трубопроводам, достигли кульминации в 2008 году, когда зимой Россия на двадцать дней приостановила поставки газа.
Это стало огромной проблемой для промышленной державы Европы. К середине 1990-х годов Германия стала получать от России 40 % поставок природного газа. Ей нужна была надежная трубопроводная сеть, где газ не мог бы быть заблокирован из-за споров с третьей страной о транзитной плате. Поэтому и Россия, и Германия были заинтересованы в том, чтобы обойти Украину и избежать дальнейших конфликтов, которые могли бы прервать поставки российского природного газа на немецкие рынки.
Для этого две страны договорились о строительстве серии трубопроводов по дну Балтийского моря, которые должны были доставить российский природный газ к конечной точке в Любмине, на северо-востоке Германии. Протянувшись на 1 222 километра (759 миль), "Северный поток - 1" стал самым длинным подводным газопроводом в мире, его общая пропускная способность составляла 55 миллиардов кубических метров (1,9 триллиона кубических футов) природного газа в год. Это был, безусловно, самый важный трубопровод, соединивший российские газовые месторождения с миллионами европейских домохозяйств и предприятий.
Газопроводы были в равной степени детищем бывшего канцлера Германии Ангелы Меркель и ее предшественника Герхарда Шредера, как и российских президентов Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Сегодня оба бывших канцлера подвергаются нападкам в своих странах за то, что Германия стала настолько зависимой от экспорта российского газа, а значит, уязвимой для политического диктата Москвы. Но в то время сменявшие друг друга немецкие правительства (как социал-демократическое, так и христианско-демократическое) совершенно справедливо признавали, что страна не сможет сохранить свой статус глобальной производственной державы без дешевой и богатой энергии для питания своей промышленной базы.