-- Пора, -- возвестил Ревенурк. Он заглянул в гудящую печь и, трижды осенив себя святым тревершием, потянул тигель из огненной пасти.
Подскочил подмастерье -- ловко снял стальным черпачком тусклые оплавки. Сбросил в керамическое корытце. Ревенурк, не давая расплаву прихватиться, поспешно сунул дымящийся тигель обратно в печь. Глядя в рдеющий искупительным огнём горн, мысленно досчитал до десяти.
-- Держи, -- скомандовал он, вновь извлекая тигель. Отработанным движением потянул за цепочку, наклоняя "клювик". Блестящая змейка, шипя и плюясь искрами, скользнула в глиняную форму на широкой каменной подставке.
-- Неплохо! -- сказал Ревенурк нарочито строгим тоном, отправляя опустевший уже тигель обратно в горн. -- Нравится?
Запыхавшийся пацанёнок восхищённо закивал.
Прихрамывая, Хыч подошёл к столу, скинул рукавицы, отёр вспотевшие ладони о кожаный фартук, надетый на голое тело.
-- Оставь, -- бросил. -- Пусть стынет. Золотить после будем.
В дверь затейливо постучали. Было ясно, что кто-то из своих.
-- Открой, -- кивнул Хыч расчехранному мальчишке, сам же потянулся к кувшину с водой.
Лязгнул засов -- на пороге возник Дил.
-- Мастер Хыч, -- с ходу начал он, -- градд Керия пришёл.
-- Ага, -- Ревенурк энергично потёр ладонями, предвкушая удачную сделку. -- Зови, -- приказал он. -- Нет, стой! -- Он сдёрнул с крюка на стене кусок дерюги и накрыл ею верстак с заготовками. Медленно обвёл зал взглядом. -- Вот теперь веди... не спеша.
-- Понял, -- шмыгнул носом Дил и исчез в темноте проёма.
Хыч Ревенурк ещё раз критически осмотрел помещение: поправил дерюгу, поводил над парящей формой рукой, проверяя температуру.
-- Угу, -- он натянул рукавицы, поднял форму и постучал ею по столу, тут же ловко подхватив вывалившийся матовый слиток. Поднёс к глазам, осмотрел с пристрастием. Слиток был не простой: ситировое тело прорезали три странным образом перекрещённых продолговатых отверстия, сейчас покрытые корявыми заусенцами. -- Ну чем не Имперский монетный цех? -- довольно крякнул Хыч, косясь на входившего гостя. "Напильником подработать малость да позолотить".
-- З-здоровья и блага, -- Керия -- невысокий, без особых примет зарокиец -- уверенно переступил порог, а стоявший в дверях мальчишка-подмастерье осмотрел опустевший коридор и притворил за гостем дверь.
-- И тебе доброго здоровья. -- Хыч скинул перчатки и сунул под мышку. -- Проходи, -- предложил, -- присаживайся.
-- Вторую п-печь, гляжу, п-поставил? -- Керия пожал протянутую руку.
-- Холодно нынче на Ногиоле! А у меня воздушное отопление. Такую махину прогреть -- дорогого стоит! По весне надо будет снова каналы гипокауст чистить. А печь-то я, кстати, уж давно поставил. Редко заходишь.
-- Дела -- волка н-ноги кормят, -- ответил Керия, не торопясь садиться.
-- Что да, то да. С чем пожаловал? По делу или так -- друга решил навестить?
Гость, извиняясь, развёл руками. Вздохнул, как показалось Хычу, слишком наигранно.
-- Есть у меня инф-ф-ф... -- он досадливо махнул рукой и, отбросив неберущееся слово, тут же подобрал другое, более подходящее его естеству: -- материал интересный для тебя есть.
"Что ж ты всё слова-то такие сложные выбираешь? -- досадливо подумал Хыч. -- С твоим заиканием, "да" и "нет" -- и то роскошь!"
-- А я думал, у тебя в "Клешне" встреча, -- сказал он вслух, -- некий Коввил са Табо и сотоварищ его Маан са Раву не по твою разве душу заявились? А?
-- По мою, но они совсем по д-другому делу хлопочут...
-- Ой ли? -- причмокнул Хыч.
-- П-почти по другому, -- попытался улизнуть Керия, но под настойчивым взглядом Ревенурка сдался; -- по тому же, но то, что я хочу рассказать тебе, их не касается. Эти сведения выходят за рамки моего с Коввилом соглашения. -- По лицу Керии проползла змея алчности. Видно было, что душевные терзания ему чужды. -- Т-т-тяжёлые времена, Хыч, приходится крутиться.
-- Ни в коем разе тебя за это не осуждаю, друг, -- сам такой.
"Да что сам, здесь все такие -- грешники, -- подумал Ревенурк, -- иные на Ногиоле не приживаются, ибо место проклятое. Праведники -- они все там, на материке".
Взгляд его скользнул по мальчишке, усердно подметавшему пол.
-- Иди-ка, Лари, отдохни чутка. Крикну, если чего надо будет.
Мальчишка не зря глаз мозолил -- только этого, видимо, и дожидался -- испарился в момент, будто и не было.
-- Присаживайся -- в ногах правды нет, -- Хыч указал на табурет, сам же пристроился на чистом краешке верстака.
Керия оседлал табурет. Опустил на пол между ног потрёпанную дорожную суму. Поправил щегольские манжеты войлочного гинтора с кожаными вставками и вышивкой по рукавам. Этот гинтор, да ещё тройной ремень с шикарной, под серебро, пряжкой, остроконечная шапка-булта и плащ с аграфом превращали своего хозяина из провинциального тарратского купчишки в пусть и небогатого, но знатного заро.
-- Интересующая тебя особа прибыла в Таррат на корабле три дня назад. Вместе с труппой, именующей себя: "Братья Этварок и Кинбаро Ро". Не знаю уж, кто это такие, но среди актёров ни того, ни другого нет. В труппе две девушки. Признаться, одна краше другой, -- Керия не удержался и вздохнул, неделанно искренне сожалея об ушедшей навсегда молодости, -- но указанный тобой знак -- серебряная фибула в виде мыши держащей в лапках цветок эвгерта -- украшает одежды лишь одной. Её зовут...
-- Тс-с-с, -- приложил палец к губам хозяин, будто опасался, что кто-то может подслушать их разговор. -- Не кричи так. Не надо. Даже у моих стен есть уши.
Керия шаркнул табуретом, переставляя его ближе к верстаку. Сел впритирку к хозяину. Не забыл и про суму -- та снова оказалась зажатой меж его сапог -- лёгких, удобных, оленьей кожи "ходков".
"В таких лиг двадцать отмахаешь и усталости не почувствуешь", -- отметил про себя не обременённый талантами скорохода Хыч Ревенурк.
-- Хозяйку з-заветной фибулы зовут Лорто Артана. Красивая молодая девушка лет двадцати, -- сбавив голос, продолжил гость (удивительно, но так он почти не заикался), -- и похоже, как это ни странно звучит, она в этом балагане старшая. Представляешь, они собираются давать "Ксамарка и Фижу" и "Вьёльсовских Псов"!
-- Забавно было бы на это посмотреть.
-- Да, я бы тоже сходил. Всего, не считая Лорто, в труппе пять человек...
-- Где, ты говоришь, они встали?
-- На Трёх Мостах.
-- Я так и думал. Когда представление?
-- После Сароллата.
-- А что так?
-- Неши Ваур разрешение не дал. Они сцену хотят большую и места сидячие. А в Сароллат на площади Трёх Мостов турнир проводить будут, ну и соответственно...
-- Понятно, дальше говори...
-- В труппе пять человек, но они ждут ещё троих из Триимви и собираются нанять с десяток тарратских для пауз и массовки.
Хыч чуть нахмурился.
-- Это они тебе рассказали?
-- Нет, градд Эбирай. Они наняли его как организатора. Самим-то, без знания тарратского политеса. им вовек не разобраться -- надо же знать, где подмазать, с кем переговорить, как лучшим образом всё устроить.
-- Что-то я не припоминаю такого.
-- Змеюка Эб.
-- Это шепелявый, что ли?
-- Он, -- с энтузиазмом закивал Керия.
-- Тот ещё жук! Можно не сомневаться, что сделает всё как надо. Я всегда думал: отчего его Змеюкой нарекли? Оттого, что мудр и изворотлив аки йохор, или оттого, что шипит на каждом слове?
-- Всего понемногу, -- довольно хмыкнул Керия.
-- Ну, что там дальше? -- спросил Хыч, нетерпеливо потирая руки. -- Рассказывай.
-- Пока в труппе пять человек и один феа: Зафута, Пунгис, Акимошка, Рол-бово, Меем и Вассега. Зафута -- вторая девица, очень аппетитная штучка. Такая ладненькая, фигурка точёная, что твои часы песочные, грудь... Ох! В глазах бесинка -- сразу видать: слаба литивийка на передок! Сдаётся мне, она у них что-то вроде заманухи. Эти ещё разобраться толком не успели, только-только сцену и тент мастерить начали, а народу навалило -- мужиков, стало быть. Тут тебе и вся знать местная, и торгаши с рынка подтянулись, да и вся остальная шушваль тут как тут. Всем вдруг ни с того ни с сего интересно стало. А она старается: то так нагнётся, то так, этому подмигнёт, этому глазки состроит. А эти стоят хавальники раззявив и слюной исходят. Ладно молодёжь глазеет -- им надо; ну, мужики и прочие "ходоки" -- тоже понятно, но старые пердуны вроде нас с тобой -- эти-то куда? Но тоже смотрю: стоят, глазёнки нежат.