Выбрать главу

Происходит удивительное событие. Свидетелем или невольным участником его становится Удивляемый - некий посторонний человек-корреспондент, родственник, сосед, случайный собеседник, прохожий, приезжий. Он удивлен, недоумевает, растерян, иногда испуган. Но в критический момент является Удивляющий - изобретатель или ученый - и объясняет, что пугаться и удивляться незачем, а затем читает лекцию о принципах изобретения. Короче, представьте себе, что роман Ж. Верна о подводной лодке состоит из первых десяти глав. Гонятся за мнимым нарвалом, попадают на подводную лодку, капитан Немо объясняет ее устройство. И все! Наиболее способным авторам удавалось своих Удивленных и Удивляющих одеть в реальное платье, снабдить живыми чертами. Однако чаще получалась голая схема с лектором и слушателем. А иной раз были и неувязки, само положение Удивленных оказывалось неправдоподобным. Так, в рассказе Ю. Сафронова "Ничего особенного" в Черном море испытывается автомат, предназначенный для ловли животных на Венере. И при испытании эта железная акула глотает всех подвернувшихся (Удивленных). Можно представить себе переживания этих заживо проглоченных. Нечаянно у автора получился фельетон против небрежных ученых (Удивляющих), не считающихся с живыми людьми, не соблюдающих элементарной техники безопасности при проведении своих опытов. А. Днепров излагал новейшие идеи науки с помощью очень распространенной схемы: идея осуществляется где-то на Западе, ничего хорошего из этого не выходит. В свое время я возражал против этой схемы, мне все хотелось обстоятельной всесторонности; я настаивал, чтобы автор изобразил, как та же идея приносит хорошие плоды в иной обстановке. Однако читатели принимали Днепрова превосходно, были такие, которые называли его своим любимым автором. Думаю, что они замечали идеи, а "ничего не выйдет" пропускали мимо. Я в свою очередь старался найти третью сюжетную схему. Пробовал писать псевдобиографии будущих изобретателей, как бы "Жизнь Замечательных Людей Будущего". Тут удобно было нанизывать на канву жизни историю зарождения идеи, возражения, контрвозражения. Удались ли мне эти рассказы, судить не могу. Но думаю, что и кинофильмы подобные можно делать. Они будут немного напоминать фильмы-биографии, такие, как "Мусоргский", "Глинка". Желание высказать все соображения, относящиеся к идее, упомянуть все доводы, опровергнуть все сомнения иногда приводит к тому, что авторы вообще отказываются от сюжета, пишут откровенную статью. Статья и есть статья, это не художественное произведение. Но если идея нова и оригинальна, если тема важна и интересна сама по себе, почему бы и не изложить ее в статье? Тенденция к лекциям свойственна научным фантастам. С. Лем выпустил книгу философских очерков, А. Азимов и А. Кларк - очерки о науке и о будущем. Так получается своеобразное превращение. Автор, увлеченный одной стороной научной фантастики, научной стороной в данном случае, невольно изменяет фантастике, уходит из литературы. Интересно, что сходное явление происходит в разных областях страны Фантазий, у всех авторов, у которых взгляды непримиримо однобокие, как у двенадцати оппонентов Жюля Верна из первой главы. Считающие, что главное в фантастике - популяризация, охотно переселяются в популярную литературу, считающие, что главное - характеры, начинают изображать характеры почти без фантастики. В. Немцов, утверждавший, что главное в фантастике воспитывать молодежь, оставил фантастику ради воспитательных бесед с молодежью. Предосудительного тут нет ничего. Просто, покинув научную фантастику, надо понимать, что ты ее покинул. И признаваться, что покинул.

Претензия восьмая ПОКАЖИТЕ ТВОРЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС!

Зачем же обманывать читателя пустой надеждой на легкий успех? Нет, вы изобразите трудности. Опишите открытие в становлении. Фантастика должна показывать творческий процесс. Критик № 8

Единомышленники этого критика были особенно многочисленны в начале 50-х годов. Они призывали описывать лаборатории и мастерские, опыты, размышления, рассуждения, творческие муки и презрительно осуждали тех, кто, подобно Ж. Верну, начинал повесть с "готовенького открытия". Я сам верил в ту пору этим критикам, сам писал о трудовом процессе, потом понял, что особенной заслуги тут нет. Как обычно в фантастике, речь идет о двух разных разделах, описывающих две стороны открытия: цель и воплощение. И Ж. Верн, как бы демонстрируя, что писать можно и так и этак, выпустил один роман производственный - об изготовлении межпланетного снаряда ("Из пушки на Луну"), а затем - продолжение этого романа, об использовании готового ядра в первом полете к Луне ("Вокруг Луны"). Здесь наглядно видно, что труд и использование - только различные стадии выполнения одного и того же заказа мечтателей. Пожалуй, можно наметить пять стадий. Первая из них: стадия мечты, постановки цели. Вторая - стадия научно-технической идеи, когда подыскиваются пути к осуществлению мечты. Третья-это стадия созидания, материализации замысла: опыты, конструирование, сооружение. Это и есть стадия творческого труда. За ней следуют четвертая - стадия первого испытания и пятая - стадия всеобщего распространения мечты, последствий научного открытия. Возможно, вам не понравилось такое членение, вы бы членили ход открытия иначе, не выделяли такие проходные моменты, как первое испытание или технический замысел. Но дело в том, что их выделяет научная фантастика. Различным стадиям соответствует разного типа литература со своим подходом к материалу и своими сюжетами. Мечта, как правило, излагается на примере первого испытания. Припомните, как много генеральных репетиций и премьер в научно-фантастической литературе. У Ж. Верна - первый полет на Луну, первая подводная лодка, первый воздушный корабль, первый вездеход, первый автомобиль ("Паровой слон"). У Г. Уэллса - первые люди на Луне, первое путешествие во времени, первый человек-невидимка. Человек-амфибия А. Беляева - это первый подводный человек, голова профессора Доуэля - первая оживленная голова, доктор Сорокин - первый доктор, меняющий людям внешность. Не случайно писатели-мечтатели предпочитают описывать испытательную стадию. Новое, непривычное потрясает не только читателя, но и героев. Автор имеет возможность рекламировать свою мечту, рисуя восхищение и удивление очевидцев. Сотый и даже десятый "Наутилус" никого потрясать не будет. И сюжет легко построить на столкновении могучего новшества с обыденностью. Однако далеко не всякую мечту интересно изображать в готовом виде. Мне самому пришлось столкнуться с этим затруднением, причем неожиданно для себя. Я писал повесть о покорении вулкана. Мне казалось очень заманчивым рассказать, как люди взнуздают стихию, изменят русла огненных рек, усмирят извержение, кратер превратят в турбину, от подземного буйства получат электрический ток. Но вот вулкан покорился... А дальше что? А дальше - ничего особенного. В электрическую сеть поступит несколько миллиардов киловатт-часов. Или, допустим, вам захотелось изобразить осушение моря. Задача небывалая, техника фантастическая: плотины в сотни метров высотой, насосы, выкачивающие тысячи миллиардов тонн воды, проблемы отвода рек, баланса дождей и испарения... А в результате человечество получит еще одну территорию, поселится на ней, построит города и селения, проложит дороги, будет сеять хлеб, наладит жизнь, такую же, как в соседних странах. Видимо, фантастика творческая интереснее мечты там, где путь необыкновенный, а цель обычная: вулкан для получения энергии, осушение моря для хлебопашества. То же в темах, посвященных усмирению стихий. Землетрясение отменить задача необычайная! А каков окончательный результат? Люди живут, как раньше жили, занимаются повседневными делами. Вытесняет ли фантастика творческая мечту? Нет: теснит, но не вытесняет. Остается круг тем, где мечта по-прежнему интересна. В теме осушения моря интереснее творчество, а в теме создания человека-амфибии интереснее готовый результат. Пожалуй, можно сказать, что готовый результат важнее там, где появилось новое качество. Кроме того, в качество переходит и количество. Вулкан, ставший электростанцией, дает миллион киловатт, по мощности это рядовая ГРЭС, включенная в цепь. Но если вы покорили атомное ядро и каждый литр воды превратили в электростанцию, затопили всю планету энергией, тут итог интереснее, о новой щедро энергетической жизни надо писать. Нет проблемы: становление вместо результата, путь вместо цели. Творчество и мечта - только разные стадии одного и того же открытия. Но вот что замечательно: тема одна, разговор, казалось бы, об одном предмете, а сюжеты получаются принципиально иными. На стадии научной идеи на первый план выходят размышления. И бывает их так много, что рассуждения затирают и характеры и сюжет, автора клонит к статье. Мы об этом говорили в предыдущей главе. На стадии испытания главное - показать, что дает открытие. Задача автора - изобразить мечту заманчивой и выполнимой. Основной конфликт столкновение мечты с прежней жизнью. Сюжет получается приключенческий, увлекательный в него легко вплетаются тайны, узнавание, борьба за власть над открытием. А на стадии творчества сюжет замедленный, действие происходит на стройке или в лаборатории. Основные конфликты творческие, материал специальный, основательный, много науки и техники. На стадии же всеобщего распространения надо описать, что дало изобретение всем людям. И сюжет получается широкий, многоплановый, с общественно-социальным уклоном. Возьмите для сравнения пары: телевидение - "Брат мой, враг мой" М. Уилсона (созидание), "Чудесное око" А. Беляева (испытание). Или же: тема воздухоплавание. "Робур-завоеватель" Ж. Верна (испытание), "Война в воздухе" Г. Уэллса (всеобщее распространение). Меняется сюжет, и меняется отношение к герою. Если в испытательском романе, в романе-мечте, ученый - лицо второстепенное, добрая фея, приносящая в мир открытие, то в романе о творчестве ученый - главный герой, объект человековедения. Герой романа-мечты - наследник волшебника и сам чудо-человек. Гениальный и таинственный капитан Немо где-то на уединенном острове изобретает и монтирует подводную лодку, такую совершенную, которую человечество не изготовит и через сто лет. Гениальный и странный, донельзя рассеянный и чудаковатый Зефирэн Ксирдаль, в мирских делах ничего не понимающий, запершись на несколько недель в лаборатории, овладевает атомной энергией и с ее помощью сбрасывает на Землю астероид из чистого золота ("В погоне за метеором" Ж. Верна). Одинокие и сверхгениальные, гениальные и сверходинокие творят чудеса в произведениях Ж. Верна, у Г. Уэллса и А. Беляева, А. Толстого и А. Конан-Дойля. Человек-невидимка и современный алхимик, авантюрист Гарин и мечтатель Лось, профессор Вагнер, вложивший человеческий мозг в голову слона, и звероподобный профессор Челленджер, заставивший Землю завопить, - все они потомки капитана Немо, все "сверхгениальные сверходиночки.