— Ясно.
Чарльз в очередной раз был прав. И предельно откровенен. Уинслоу ловко перевернул пистолет, ухватил его за дуло и протянул Эндрю.
— Готово. Теперь можешь стреляться сколько душе угодно.
Эндрю с мрачным видом взял оружие и поспешно сунул в карман, торопясь поскорее убрать с глаз долой этот неприятный предмет. Ничего не поделаешь, самоубийство придется отложить. Чарльз глядел на кузена с глумливым осуждением, будто требуя объяснений, но у Эндрю не было сил втолковывать своему спасителю, что смерть для него — единственный выход. Вместо этого он решил отвлечь Чарльза, изобразив интерес к объявлению.
— А это что? Шутка? — спросил Харрингтон, помахав листочком. — Где ты это напечатал?
Чарльз покачал головой:
— Это не шутка, брат. Фирма «Путешествия во времени Мюррея» действительно существует. У них контора на Грик-стрит, в Сохо. И они вправду устраивают путешествия во времени.
— Но… Разве можно путешествовать во времени? — недоверчиво проговорил Эндрю.
— Можно, кузен, поверь мне, — ответил Чарльз очень серьезно. — Я сам путешествовал.
Несколько мгновений братья молча смотрели друг на друга.
— Я тебе не верю, — заявил наконец Эндрю, ожидая, что Чарльз как-нибудь себя выдаст, но тот лишь пожал плечами.
— Я не лгу, — повторил Чарльз. — На прошлой неделе мы с Мадлен побывали в двухтысячном году.
Эндрю было расхохотался, но увидел лицо кузена и подавил смех.
— Так ты не шутишь?
— Я говорю совершенно серьезно, — ответил Чарльз. — Правда, оно того не стоило, в двухтысячном году холодно и грязно, люди воюют с машинами. Но не побывать в будущем — все равно что не пойти на оперу, о которой все говорят.
Эндрю слушал кузена с прежним недоверием.
— И все же это было очень увлекательно, — продолжал Чарльз. — Весьма волнующее ощущение. Мадлен уже успела порекомендовать Мюррея всем своим подругам. Ей особенно приглянулись сапоги солдат человеческой армии. Она хотела купить такие в Париже, но не нашла. К несчастью, путешествие было совсем коротким.
Эндрю заглянул в объявление, обещавшее ровно то же самое, о чем говорил Чарльз.
— Я все равно не верю… — пробормотал он.
— Это вполне естественно, брат. Однако, пока ты бродил по Гайд-парку в компании призраков прошлого, мир не стоял на месте. Время идет, хоть ты этого и не замечаешь. И каким бы странным тебе это ни казалось, в салонах теперь только и говорят что о путешествиях в четвертое измерение. Они вошли в моду весной, после того романа.
— Романа? — переспросил сбитый с толку Эндрю.
— Ну да! «Машина времени» Герберта Уэллса. Между прочим, я тебе его давал. Ты так и не прочел?
С тех пор как Эндрю наотрез отказался сопровождать Чарльза в скитаниях по пабам и борделям и заперся дома, Уинслоу сменил тактику и стал снабжать кузена книгами, в основном новыми романами малоизвестных авторов, которые, следуя чаяниям эпохи прогресса, сочиняли истории о невиданных машинах, способных творить любые чудеса. Французы вслед за Жюлем Верном называли такие книжки «невероятными путешествиями», однако британские издатели придумали термин «научные романы», а публика охотно подхватила его и стала применять к любым книгам, в которых фантастические события оправдывались научными допущениями. Подобные романы, наследующие сочинениям Лукиана из Самосаты и Бержерака, без труда вытеснили старомодные истории о призраках и зачарованных замках. Из диковинных устройств, порожденных буйной писательской фантазией, Эндрю больше всего запомнился противокошмарный шлем, приводимый в действие маленькой паровой машиной, который отгонял от спящего дурные сновидения и насылал приятные. Была еще леденящая душу история об ученом-еврее, который изобрел машину для увеличения предметов и испытал ее на насекомых: описание нашествия на Лондон мух размером с дирижабль, способных разрушать здания и сгибать башни взмахом крыла, производило сильное впечатление, несмотря на явную нелепость. В другое время Эндрю глотал бы такие книжки в один присест, однако, утратив связь с реальным миром, он перестал интересоваться и миром литературы. Молодой человек больше не нуждался в обезболивающих снадобьях, он привык без страха смотреть в бездну и не желал, чтобы Чарльз подбирался к нему окольными литературными путями. Харрингтон подозревал, что книга некоего Уэллса до сих пор валяется в его шкафу среди других едва пролистанных романов.
Чарльз театрально заломил руки, сокрушаясь о невежестве кузена, уселся на стул, поставил напротив еще один и жестом пригласил Эндрю садиться. Слегка наклонившись вперед, словно приходской священник, готовый исповедовать прихожанина, он начал пересказывать сюжет романа, не так давно взбудоражившего всю Англию. Эндрю слушал без особого интереса. Главный герой книги изобрел машину времени. Простым нажатием рычажка он перенесся в далекое будущее, где его изумленному взгляду предстали прыткие, как зайцы, улитки, деревья, внезапно выраставшие из-под земли, танцующие в небе звезды и ночь, в один миг сменявшая день… В невообразимом 802 701 году на нашей планете жили две во всем противоположные друг другу расы: прекрасные, ни на что не годные элои, обитавшие на поверхности земли, и чудовищные морлоки, которые прятались в подземных пещерах. Услышав об этом, Эндрю скривился от омерзения, а Чарльз слегка улыбнулся и поспешил добавить, что важен не сюжет как таковой, а едкая сатира на современное общество. Англичан же больше всего поразило то, что Уэллс предложил рассматривать время как четвертое измерение, своеобразный туннель, по которому можно передвигаться.