Луи-Франсуа Картье и его самая важная клиентка первых лет – принцесса Матильда Бонапарт. Она не только покупала много вещей, но и обеспечила для фирмы королевский патент, который с гордостью помещался рядом с именем Cartier на первых счетах
Всего за 10 лет Луи-Франсуа прошел путь от малооплачиваемого мастерового до продавца, в числе клиентов которого была принцесса. Но жизнь всегда подбрасывает испытания. Через три года после того, как он открыл шоурум в Пале-Рояле, произошло несчастье, которое могло положить конец триумфу. В начале 1856 года шеф ресторана, расположенного под шоурумом, включил плиту, чтобы готовить ужин; неожиданно прогремел взрыв такой силы, что часть потолка обрушилась. Пришедшие на ужин посетители были спешно эвакуированы. Оказалось, что произошла утечка газа. Огонь распространился быстро, захватив третий этаж, где располагался Cartier. Удивительно, но жертв не было; быстро прибывшим пожарным удалось спасти здание. После ремонта Cartier открылся, как раньше. Но этот случай изменил Луи-Франсуа. Он стал бояться огня. И был готов к неприятностям.
За 12 лет с момента основания фирма Cartier пережила революцию, упадок экономики, государственный переворот и пожар. Но трудности лишь закалили Луи-Франсуа. В 1858 году, через шесть лет после переезда в Пале-Рояль, он пошел на еще больший риск. Узнав, что мсье Гийон, 65-летний известный парижский ювелир, собирается отойти от дел, Луи-Франсуа сделал старику предложение по поводу его бизнеса.
Здание, в котором располагался магазин Гийона, было гораздо больше помещения в Пале-Рояле. Дом номер 9 на оживленном Итальянском бульваре включал в себя магазин с уличным входом, отдельный кабинет, мезонин, чердак с комнатой для служанки, подвал и имел отдельное водоснабжение. Но главное – дом был удачно расположен для розничной торговли. Один из четырех главных парижских бульваров, Итальянский, был популярен среди хорошо одетой публики. Café Anglais в доме номер 13 считался лучшим рестораном столицы – и стал настолько знаменит, что удостоился упоминания в романах Золя, Пруста, Бальзака, Флобера и Мопассана.
Аренда нового магазина Гийона стоила 8500 франков в год (около $45 000 сегодня). Луи-Франсуа договорился об аренде на 10 лет, которую, если дела пойдут, можно будет возобновить. Главным расходом, однако, был ассортимент, который, вместе с первой платой за аренду, составил 40 000 франков (около $220 000 сегодня). Это было вдвое больше, чем он заплатил в свое время Пикару, но и бизнес стал гораздо солиднее. Фирма Gillion была известна своими «бриллиантовыми кольцами, жемчужными ожерельями, всевозможными украшениями отличного вкуса». И в соответствии с предложением Картье ассортимент Гийона стал включать в себя не только украшения. «Там есть роскошные блюда и столовое серебро, которые своим блеском улучшают еду, – писал один впечатлительный журналист, – поскольку человек живет не хлебом единым, а гурман ест не только ртом, но и глазами». В 1859 году, вскоре после того, как Луи-Франсуа стал законным владельцем Gillion, он отказался от аренды в Пале-Рояль, открыв дверь в более крупный бизнес. Gillion был известен как «талант безусловного превосходства», и Луи-Франсуа назвал свою новую фирму Cartier Gillion, напечатав это имя на коробках для украшений.
Обосновавшись в новом месте, он понял, что не у всех все гладко. Более десяти лет Луи-Франсуа строил бизнес по модели, которой научился у Пикара. Как и прежний хозяин, он начинал с производства, потом переехал в место, где смог продавать вещи напрямую состоятельной публике, теперь же решил ввести в бизнес сына Альфреда. У Пикара между тем были проблемы. Столкнувшись с трудностями ведения семейного бизнеса, он был вынужден разделить компанию после внутренней борьбы между двумя сыновьями от разных браков. 1859 стал годом, когда Луи-Франсуа превзошел бывшего хозяина. В этот же год у него появился главный клиент.
Оживленный Итальянский бульвар, куда фирма Cartier переехала в 1859 году, и пример того, что Луи-Франсуа там продавал: деми-парюра из золота с эмалью. Украшения были сделаны в 1869 году мастерской Fontenay, но продавались под маркой Cartier Gillion в красной шелковой коробке
После волшебной свадьбы с украшениями «на уровне самых блестящих дворов, которые когда-либо знала Франция», императрица Евгения изменила ювелирную моду в стране. Она не только возродила манеру носить длинные нити жемчуга по вечерам. По контрасту с более суровой послереволюционной модой, она хотела, чтобы люди ее круга носили множество украшений. «У императрицы был красивый бальный зал в саду, там проходили лучшие балы, – рассказывала ее подруга – австрийская принцесса Полин Меттерних. – Я танцевала кадриль, представлявшую Четыре Стихии, и была частью группы, символизировавшей Воздух. В каждой группе было по четыре дамы. Те, кто изображал Землю, были усыпаны бриллиантами и изумрудами; группа Огня – рубинами и бриллиантами; группу Воды украшали жемчуг и бриллианты, а группу Воздуха – бирюза и бриллианты».