Стоянова хотела что-то сказать, даже импульсивно привстала со своего места, но вдруг тяжело опустилась на стул, уронила голову на грудь и зажмурила глаза.
– Подумайте, Ольга Сергеевна, хорошо подумайте.
Думала она долго. Севастьян успел заполнить шапку протокола и углубиться в основную часть.
– Я Мелихова не убивала, – не поднимая головы, выдохнула наконец Ольга.
– А кто это сделал?
– Не знаю. Мы были в доме, неожиданно ворвался Мелихов, я испугалась, решила, все. А тут вдруг кто-то выстрелил сзади, он упал. Я думала, что нас сейчас убьют, схватила Василису в охапку, мы спрятались. Я еще руку порезала, тогда кровь ей на курку и натекла… Человек в сарай зашел, ходил, нас искал. Василиса не выдержала, побежала, прошмыгнула мимо него. Он за ней побежал, а я осталась…
– Что за человек?
– Не знаю. Может, киллер, который Мелихова выслеживал. Паша нас искал, а киллер за ним шел.
– Кого искал?
– Ну, меня и Василису. Мы же от Паши сбежали…
– Зачем?
– Ну-у…
Севастьян смотрел на Стоянову так, словно у него разом разболелись все зубы. Он был почти уверен в том, что сейчас на него обрушится кадка с нелепицами.
– Паша узнал, что Василиса не его родная дочь. А она ему очень нравилась, ну, как женщина нравилась. Он пьяный был, позвонил мне, сказал, что с Василисой поговорить хочет. Я все поняла…
– Что вы поняли? – Теперь у него, казалось, невыносимо болели все части тела. Как будто его кислотой облили, а не словесным поносом.
– Ну, что Мелихов изнасилует свою дочь.
– И вы поехали к Жене Дубенскому, забрали Василису с вечеринки.
– Не забрала, она сама ко мне вышла, вернее, выбежала. Как будто за ней гнались…
– Стечение обстоятельств.
– Это вы о чем?
– Дубенский наркотики ей предложил, она испугалась, убежала. А тут вы, добрая няня. Увезли ее в Черноголовку, спрятали от бешеного папы, так я понимаю?
– Да, все правильно.
– А чтобы Василиса не боялась папу, вы сделали ей укол морфина. Там, у Дубенских, наркотики и у вас наркотики. Вот я и говорю, стечение обстоятельств…
– Не колола я ее наркотиками!
– И сегодня тоже?
– Ну-у…
– Не верю я вам, Стоянова, не верю. Не собирался Мелихов насиловать свою дочь. Как вам вообще такая чушь в голову пришла? Похищение было. С какой целью, не знаю, но у вас есть возможность меня просветить…
– Я не похищала Василису! Я прятала ее от отца!
– Ну да, Мелихов убит, в свое оправдание сказать ничего не может… Кстати, кто его убил? Ваш сообщник?
– Какой сообщник? Не было у меня никакого сообщника! И вообще, я отказываюсь говорить! Я имею право молчать! – Стоянова вызывающе вскинула голову и скрестила руки на груди.
– Ладно, допустим, я вам поверил. Допустим, вы действительно прятали Василису от ее отца. Допустим, вы не знаете, кто его убил. Но место, где вы прятали Василису, показать можете?
– Могу.
– Труп Мелихова еще там?
– Не знаю. Я убежала. Убийца пошел за Василисой, а я села в свою машину и уехала. Что там было дальше, не знаю…
– А кто сегодня гостил в вашей квартире? Кому вы звонили, кого предупреждали, что я еду к вам?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Ольга Сергеевна, вот скажите, на что вы рассчитывали, когда увозили Василису? Въезд во двор дома не охраняется, но в подъезде была консьержка, она видела, как вы уводили девушку. Она бы безвозвратно исчезла, и как бы вы это все объяснили? Сказали бы, что девочка сбежала?
Севастьян смотрел на Стоянову, но спрашивал не столько у нее, сколько у себя. Действительно, как бы она выкрутилась? В принципе, можно было бы сказать, что Василиса сбежала от нее за пределами двора. Поехали в магазин, а она сбежала…
А может, Стоянова готовила какое-то другое объяснение. Может, Василиса должна была «сбежать» из дома. Но тогда Ольге нужен был сообщник, чтобы отвлечь внимание консьержки. Она позвонила ему, поделилась своими соображениями, он подъехал, обеспечил ей безопасный подступ к машине… И по пути от школы к дому она могла ему позвонить. Если так, то в памяти ее телефона должен быть его номер. И номер этот стоит скорее всего первым в списке исходящих звонков.
– Зачем ей сбегать? Мы ехали в наркологию…
– Ну да, ну да…
Севастьян спустился в дежурную часть и вернулся в кабинет с ее мобильником.
– Кто такой Тим? – спросил он, глядя на дисплей телефона.
Именно это имя стояло в списке исходящих и входящих звонков. Сначала Стоянова позвонила этому Тиму, затем он связался с ней, потом снова произошел обмен звонками. И все это происходило как раз в то время, когда она выводила Василису из дома. И еще она звонила этому Тиму, когда возвращалась из школы.