В эти мгновения Картер мог бы придумать какой-нибудь ловкий ход, однако он смотрел на Гриффина, который корчился на полу. Агент истекал кровью, и сознание Картера плыло. Он никогда не видел, как убивают человека. Все правила его поведения, все цели, ради которых он жил, внезапно показались хрупкими и наивными. Мистериозо побывал там, куда Картер никогда бы не отважился заглянуть. Он не знал, как с этим бороться.
Да это было и не важно. На него смотрело дуло пистолета.
– У меня была одна пуля, стало пять, – сказал Мистериозо, но мысли его были заняты другим. – Вы надрессировали Малыша падать по звуку выстрела?
– Да, или по громкому хлопку.
– И как он встает?
– Я хлопаю дважды.
– А если хлопнет кто-то другой?
– Почему бы вам не попробовать?
– Нет, для этого мне надо было бы положить пистолет, так что давайте вы. Хлопайте.
Картер дважды нехотя хлопнул в ладоши. Малыш вскочил. Мистериозо смотрел на него.
– Очень интересно. О да, вижу, ваша девушка исчезла. Что это, кресло Буатье де Кольта?
– Да.
Мистериозо сощурился.
– Не вижу люка. Зато вижу подъемник, так что могу примерно представить, как это работает. Отыскать слепую женщину на переходном мостике. Неимоверно сложная задача. – Он кивнул на сцену. – По-прежнему не понимаю, как работает устройство, которое вы украли у Келлара.
Картер чуть было не попался на удочку, но подумал: «Он просто подонок». Да, подонок, вооруженный кольтом, но от этой мысли стало чуточку легче.
– Я не стану говорить вам, как что работает. – Говоря, Картер увидел, что рот Гриффина исказился гримасой. Агент лежал в тени, и нельзя было понять, насколько серьезно он ранен; впрочем, черная от копоти одежда уже пропиталась кровью. Гриффин лежал на боку, поджав колени, и перед ним скапливалась лужица крови.
Мистериозо двинулся на Картера. Остановившись в нескольких шагах, он пробормотал: «Есть идея» и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Под ней оказалось что-то вроде самодельной тряпичной люльки. В ней сидел песик.
– Господи, – пробормотал Картер.
Мистериозо вынул песика из люльки и спустил на пол. Тот потянулся, выставив вперед передние лапы, и зевнул.
– Красавчик, – сказал Картер.
– Красавчик Третий, – поправил Мистериозо. – Кто мой маленький? Кто мой маленький? Сидеть, Красавчик! Умничка!
Убедившись, что песик сидит на безопасном расстоянии от коварного Чарльза Картера, Мистериозо одной рукой залез Гриффину в карман и вытащил вторую пару наручников, а другую приложил ему к шее, отыскивая пульс.
– Нет, нет, – недовольно проговорил он и со всей силы пнул Гриффина в спину. Тот застонал, к явному удовлетворению Мистериозо.
– Красавчик! Иди ням-ням!
Песик подбежал трусцой, встал на краю кровавой лужи и принялся шумно лакать.
Картера замутило.
Мистериозо бросил ему наручники.
– Наденьте один браслет на левую руку. Второй оставьте свободным.
Под дулом пистолета Мистериозо заставил его подойти к заднику, в который во время представления метали ножи. Теперь Картер ощущал запах своего врага: дешевый одеколон не мог заглушить тяжелой вони, как будто Мистериозо много ночей подряд спал в сараях и канавах.
– Двенадцать лет, – сказал он. – Двенадцать лет вы выступали с моим шоу и жили в свое удовольствие.
– Да уж, в высшей степени.
– Охотно верю, что у вас было много неприятностей. – Мистериозо зевнул. Его черные глаза были устремлены на Картера. Двенадцать лет назад тот видел в них презрение и себялюбие. Однако сейчас он смотрел в бездну – глаза Мистериозо были совершенно пусты.
– Знаете, что я сделал? Я уехал за границу. Угадайте, куда.
– Не знаю. – Картер сглотнул, чувствуя себя потерянным, словно пустота, идущая из глаз Мистериозо, уничтожила всё, что он знал наверняка.
– В самые очевидные края. – Мистериозо схватил свободный браслет и защелкнул его на U-образной трубе, выступающей из задника примерно на уровне пояса. – Угадайте же.
– В Индию, – бездумно отвечал Картер.
– Вот именно. Все мы уверяли, будто учились у тамошних мудрецов, а я действительно это сделал. Я прожил там годы, Картер, покуда вы прожигали жизнь, получая по пять тысяч в неделю…
– Я никогда…
– Помолчите. – Мистериозо прицелился ему в горло. Картер понимал, что выстрел может раздаться в любой миг. Одна рука у Картера была свободна, но вместо мыслей в голове мелькали старинные карты плоской земли со стрелками «там драконы» – предупреждением тем, кто решится выйти за границы изведанного. Мистериозо побывал дальше. Для этого нет слов: какую карту ни возьми, географическую или психологическую, Мистериозо вышел за все ведомые пределы.
– Я путешествовал на осле по клоакам и трущобам, жил в кишащих паразитами пещерах, и знаете, чему учат мудрецы? Внутреннему миру. Самоусовершенствованию. Можете вообразить? Мне нужен был один-единственный фокус, любой, лишь бы никто другой его не знал: как разрубить мальчика на куски и составить снова, или настоящий индийский канат. Но какое там!
Пистолет теперь упирался Картеру в солнечное сплетение; свободной рукой Мистериозо схватил его правое запястье, потянул вверх и прижал к заднику. Картер задыхался от запаха дрянного одеколона.
– Стоять прямо! На цыпочки! – выкрикнул Мистериозо. – Тянитесь!
Странное требование. Ни один фокусник не может надежно связать или заковать другого: никогда не знаешь, от чего тот сумеет освободиться. Поэтому Картер повиновался охотно, не чувствуя должного страха. По многолетней привычке делать одно и следить за другим, он встал на цыпочки, одновременно наблюдая, как Гриффин на мгновение приподнял голову и тут же снова ее уронил. У Гриффина были вторые наручники. Может быть, у него есть второй пистолет. Картер посмотрел, нет ли какого-нибудь движения там, где остановилось кресло для исчезновений. Ничего. Попутно он соображал, как сбросить наручники. Мистериозо упер дуло ему в живот.
– Знаете, для чего годится этот пистолет?
– Нет, – прошептал Картер.
– Для отвода глаз.
Картер посмотрел вниз. В живот ему упирался не пистолет, а рукоять его собственного метательного ножа. В тот миг, когда Картер заметил подмену, Мистериозо вскинул руку, и вогнал лезвие ему в ладонь, потом отступил на шаг, любуясь результатом.
Картер даже не услышал звука, с которым вонзился нож. Дрожь прошла по запястью и отдалась в сжатых от изумления губах. Рука была пригвождена над головой, поднятая, как у первого ученика в классе. Картер смотрел, ничего не соображая. Мир расплывался, как плохой диапозитив, с каждым ударом сердца сознание рассеивалось.
Что-то двигалось рядом, но Картер не понимал что: он отделился от тела. Обрывок воспоминаний: зимний вечер в библиотеке Тетчер-скул, за окном подрагивают под дождем голые ветки, свистит ветер, он склонился над «Анатомией» Грея. Свет моргает раз, другой, и гаснет; гравюра, изображающая продольное сечение кисти, погружается во мрак. Только что перед ним было сложное переплетение кровеносных сосудов, нервов, костей и жил, но свет погас, и всё рассыпалось, как портрет Горейса Голдина в его мрачной фантазии: голубки, платки, монеты и чертенята разлетелись, остался пустой человек.
Он ждал боли, но ее не было, только ползучий страх: когда боль придет, она будет ужасной. Приложение воли к физическому телу… его рука загублена, воля сломлена… и вот, наконец, на ее место хлынула волна сметающей, грозной, неописуемой боли.
Картер по-прежнему не издал ни звука. Мистериозо подбоченился.
– Ну же. Это должно быть больно.
Да. Сознание вернулось, боль пульсировала от тела к мозгу и обратно, и вместе с ней тошнотворный страх новых мучений. Однако появилась и цель, за которую Картер ухватился: не доставить врагу удовольствия.
Он вдыхал через нос и выдыхал через рот. С трудом. Через стиснутые зубы, которые силился, но не мог разжать.
– Мои наниматели… – Мистериозо сложил руки натруди и прислонился к колонне, – разрешат мне забрать всю вашу аппаратуру. Ту, что я не уничтожу. – Он взглянул на свои ногти.