Тетка меня не заметила, она торопилась в туалет. Ясное дело, в палате она этого делать не станет.
Я устремилась за ней. В коридоре по-прежнему никого не было.
Я настигла ее, когда она не вошла еще в кабинку, набросилась коршуном и вытащила из кармана халата маленькую бутылочку водки. Петровна называет такие «мерзавчиками».
— Так-так… — я нисколько не удивилась, потому что симптомы тетеньки были мне очень хорошо знакомы.
Немотивированная злоба на всех окружающих, неумение сдерживать ругань и хамство — все это имелось в наличии у моей матери. Стало быть, тетя прилично зашибает, а здесь, в больнице, все же какая-то охрана имеется, и врачи следят за пациентами. Вот в воскресенье она исхитрилась заполучить «мерзавчик», а в будни-то это сложнее, оттого тетка и бесится, на людей бросается.
— Отдай! — Тетка поперла на меня танком, но я ловко проскользнула под ее рукой и, оказавшись сзади, пнула ее в обширный зад.
Она шлепнулась на четвереньки, тут же перевернулась и попыталась встать, что при ее весе было затруднительно.
— Отдай! — повторила она жалобно.
— Слушай меня внимательно, — заговорила я, — если еще будешь к бабуле моей вязаться и про психушку говорить, то сдам тебя докторам. И тогда тебя выпрут отсюда на счет раз за нарушение режима и больничный не оплатят.
— Отдай! — ныла она.
— И чтобы ночью не храпела!
— Да как же…
— Мне без разницы, хоть подушку на морду положи!
С этими словами я сунула ей «мерзавчик» и ушла.
Говорила уже не раз, что не очень люблю людей. А тех, к кому отношусь хорошо, можно пересчитать по пальцам одной руки. Так что в обиду их не дам.
В понедельник, когда я пришла на работу, там царила совершенно не рабочая обстановка. Все сотрудники сновали из комнаты в комнату, тихо шушукались. Кто-то с расстроенным видом вытирал сухие глаза, кто-то взахлеб пересказывал трагические события незадавшегося юбилея тем, кто их по какой-то причине не застал.
Во всем офисе стоял сильный запах валерьянки.
Шеф с утра безуспешно пытался заставить хоть кого-то работать, потом понял всю бесполезность этих попыток, закрылся в своем кабинете и разговаривал по телефону.
Один Сан Ваныч чувствовал себя как рыба в воде. Он занимался любимым делом — организационной работой конкретно, организовывал похороны, то есть всем давал какие-то поручения, звонил то в похоронное бюро, то родственникам покойной.
Увидев меня в коридоре, он обрадовался и коршуном кинулся на меня:
— Невеличкина, где ты пропадаешь? Ты мне очень нужна!
— Что еще? — ответила я довольно невежливо, вспомнив приключения с картиной, в которые он меня втянул.
— И нечего тут хамить! Отвезешь сейчас вот эту женщину в больницу, там нужно забрать документы.
Он показал на немолодую даму, которая с растерянным видом стояла возле двери бухгалтерии.
Дама была приличного вида, пальто дорогое, сумка фирменная, чем-то она немного напоминала покойную Анну Павловну. Глаза у нее были красные, нос распух, помада на губах отсутствовала.
— Почему я? — попыталась я отбояриться. — Почему как что, так сразу я? Что, больше некого послать?
— Потому что у тебя машина! — отрезал Сан Ваныч не терпящим возражения голосом. — Отвезешь ее в больницу, и на этом все!
Знает, паразит, что я Вику вожу в офис на машине, да про это все знают.
— В больницу? — переспросила я удивленно. — В какую больницу?
Перед моими глазами встала палата, где лежала Петровна и где я была накануне.
— В больничный морг, куда увезли Аню… — проговорила незнакомка. Голос ее немного дрожал.
Тут я связала ее красные глаза, сходство с покойной и уменьшительное имя, которым она ее назвала, и поняла, что передо мной близкая родственница Анны Павловны.
Сан Ваныч тут же подтвердил мою догадку:
— Это Татьяна Павловна, сестра покойной.
— Старшая сестра, — уточнила женщина.
Мне стало неловко дальше упираться, и я кивнула:
— Ну, раз так, пойдемте, я вас отвезу…
Мы вышли, сели в машину и поехали в больницу.
В городе было много пробок, ехали мы очень медленно. Татьяна Павловна какое-то время подавленно молчала, потом проговорила с долей смущения:
— Вы ведь, кажется, были рядом с Аней, когда она… когда это случилось… когда ее не стало?
— Ну да, рядом… — Я покосилась на нее.
— Она не страдала? Это… случилось быстро?
— Быстро… она упала, сказала несколько слов — и затихла. Я проверила пульс — а его уже не было…