- Бахруз Измирович! - широко улыбнулся Тимофей.
Шохрат, может, и сошел на обочину воровской дороги, но влияние в Москве он имел, мог решать важные вопросы - еще один повод для того, чтобы водить с ним дружбу. Встречался Тимофей с ним редко, но метко. Танцпол Шохрата не вдохновлял, а сауна с девочками - милое дело. И стол в трапезной отменный: и долма будет, и люля-кебаб, и пахлаву настоящий мастер своего дела приготовил.
Шохрат мило улыбнулся, поднимаясь из-за стола. Спокойный, степенный, но вместе с тем немного простоватый. Среднего роста, худощавый, ничего устрашающего во внешности. И улыбался он добродушно. С такой улыбкой не рынки крышевать, а шаурмой торговать. Но в то же время за видимой мягкостью скрывался очень жестокий человек, оскорблений Шохрат не прощал, и Тимофей это знал. Да и не собирался он обижать уважаемого человека, тем более что у того особый перстень-печатка на пальце.
Ромб, разделенный на четыре треугольника, а поверх небольшая корона. Все - чистое золото, никаких камней. А печатка массивная, золота много. «Привет ворам» - свидетельство верховного сана в воровской иерархии.
- Бахруз Измирович, ваш коньяк выше всяких похвал! - в трапезной, у стола сказал Тимофей, не забыв приложить руку к груди. - Но давайте начнем с того, что похуже!
Он открыл створку бара, достал бутылку «Курвуазье» с цифрой «двадцать один» на этикетке. И это не возраст, с которого разрешено употреблять крепкие алкогольные напитки, а время выдержки.
- Молодой коньяк, - улыбнулся Шохрат. И тут же уточнил: - По сравнению с нами.
- Оу!
- Что такое?
- Считаю, сколько нам нужно выпить. Нам на двоих лет под сто… Пять бутылок!…
- Наливай!
Первая бутылка ушла под разговоры за дела, за жизнь, вторая заставила вспомнить о женщинах. А там и девочки подоспели.
Сначала появилась одна: кареглазая шатенка с белозубой улыбкой. Красивая, эффектная и очень аппетитная в своем коротком платье с блестками, а главное, незатасканная. Тимофей кашлянул в кулак, глядя на нее. Очень вкусная девочка, просто конфетка, он и сам пустил на нее слюнки, но хочешь - не хочешь, а все лучшее - гостю. Тем более что глазки у Шохрата вспыхнули.
- Как зовут? - спросил Тимофей, озадаченно глядя на красотку.
Может, ну его к черту, этого уважаемого гостя? Он и сам большой любитель хорошенького.
- Алиса!
- А почему такая влюбленная?
- В кого влюбленная? - натянуто улыбнулась красотка.
- А чего так грубо? - нахмурился Тимофей.
- Грубо? - задумалась девица.
- Нежно нужно, нежно. И говорить нежно, и делать… Ты знаешь что.
- Ну! - Алиса капризно надула губки и закатила глазки.
- А если не знаешь, подскажем. И даже научим, правда, Бахруз Измирович?
- Даже покажем, - кивнул Шохрат, протягивая руку навстречу добыче.
Он довольно улыбался, глазами стаскивая с Алисы платье. А поймав ее, с восторгом и жадно прижал к себе. Девушка взаимностью не отвечала, но и не брыкалась. И всего лишь снова закатила глазки, когда Шохрат просунул руку под подол платья. Тимофей даже приуныл. Девочка более чем, к тому же новинка, он и сам не прочь развернуть эту конфетку. А она досталась гостю.
Но грустил он недолго. Открылась дверь, и в трапезную из раздевалки втолкнули вторую диву. Тимофей остолбенел, глядя на нее. Сказать, что хороша девка, значило не сказать ничего. Красивая длинноногая блондинка с тонкой талией и неширокими бедрами - этими достоинствами Тимофея можно было удивить, но не поразить. Сколько таких красоток прошло через него, но ни от кого давно уже не захватывало дух. А тут изнутри тряхнуло. Черты лица у девушки правильные, но это не редкость, а вот неуловимые штрихи, делавшие лицо совершенным и одухотворенным, - настоящая находка.
Блондинка сердито глянула на Челленджера, который, оставаясь за дверью, подталкивал ее.
И даже возмущенно махнула на него рукой - длинной, изящной, тонкой. Кожа нежная, словно бархатная.
- Ты кто такая? - преодолевая себя, с нарочитой грубостью спросил Тимофей.
Блондинка реально его очаровала, но нельзя миндальничать с ней, иначе сядет на шею. Не хочет она пополнить собой список банных удовольствий, злится, нервничает, Челленджеру даже пришлось применить силу, отправляя ее в трапезную. Вроде и стриптизерша, и платье у нее даже короче, чем у Алисы, но, гляди ж ты, артачится. Или цену себе набивает, или совсем ничего не хочет. А ему она нужна. Он перестанет себя уважать, если не объездит эту кобылицу. Он умеет ломать телок, опыт у него большой. И аппетит на это дело имеется.