– А что делали черепахи, когда вы их перевертывали?
– Да ничего, что может сделать такое неуклюжее животное? Когда они становились на ноги, тотчас же без оглядки ползли в воду. Там они чувствовали себя целыми и невредимыми и, видимо, были довольны.
Пегги мне еще много нарассказала о жизни на плантациях, под аккомпанемент поэтических песен негров. Наконец, мелодичные звуки затихли, жизнь на пароходе застыла, стало совсем темно и свежо.
– Пора спать, – проговорила Пегги.
– А мне бы тут хотелось остаться на всю ночь, – заметил я.
– Да разумеется, на палубе, я никогда в каюту и не схожу. Только ваше кресло вовсе не приготовлено на ночь. Я вас научу.
И в два-три приема Пегги из моего кресла сделала постель. То же она проделала и со своим креслом. Затем она сняла свою соломенную шляпу, и собранные под нею локоны распустились, живописно обрамляя лицо. Пегги походила на ангела. Нисколько не стесняясь моим присутствием, она продолжала готовить себя к ночи. Заметив, что у нее не было ничего теплого с собой, я предложил Пегги мой плед.
– Ночь будет холодная, – сказал я, – а у меня, как видите, и пальто, и кашне и прочее.
Пегги колебалась.
– Знаете, – произнесла она, – мне пришла отличная мысль. Мы оба можем воспользоваться вашим пледом. Подвиньте ваше кресло к моему, – командовала она с серьезным видом, – вот так, совсем вплотную. Теперь ложитесь. Ложитесь, я вам говорю.
Она развернула плед и постелила его, как одеяло над моим и ее креслом, затем она сама легла под плед и очень уютно и удобно прикрылась им на ночь.
– Вот так хорошо, – проговорила Пегги, – и вам довольно, и мне за глаза… Какой я прекрасный день прожила… удачно свиней продала… вас встретила, и так мы приятно время провели… не правда ли? – Пегги рассмеялась: – А вы еще боялись, стеснялись со мной заговорить… – Прошло еще несколько минут. – А я не спросила, как вас зовут?
Я назвался по имени.
– Питер, – проговорила она, – вы не американец.
– Нет, я – русский.
– Русский… как это далеко. Я едва знаю, что такое Россия, такая я невежественная… Наверное, у вас нет ничего подобного Оклавахе?
– Оклавахи нет, но есть другие достопримечательности. Во всякой стране есть свои…
Наступило молчание.
– Питер, – прошептала Пегги, – вы не спите?.. Я хотела вас спросить, – вы не собираетесь здесь поселиться и завести плантацию?
– По правде сказать, – нет. А почему вы спрашиваете?
– Потому, что тогда я вам продала бы моих свиней. Смотрите, не проспите восхода солнца на Оклавахе… он так хорош… Оклаваха, – шептала она, – это мое царство, меня здесь даже дикие звери слушают… Спите, милый Питер… Как хорошо, я уже на пути в рай…
Я слышал, как она прошептала слова молитвы, и через три минуты спала, спала бесшумно, как ребенок. Я мог только расслышать тихое и мерное дыхание.
Не могу сказать, чтобы я спал спокойно. Все время я пробуждался, испытывая некоторую неловкость лежать рядом под одним одеялом с этим неведомым мне очаровательным существом, но Пегги спала как ни в чем не бывало, не размыкая глаз. Ее каштановые кудри в беспорядке обрамляли тонкий овал детского лица, а приоткрытый рот придавал маленьким пухлым губам какое-то особенно нежное, точно вопросительное выражение. Нельзя было не любоваться этой очаровательной живой картиной.
«Пегги, – говорил я себе, – это какой-то самородок во всей чистоте ее красоты, но кроме внешней красоты, она обладает необыкновенной внутренней силой», и я сознавал, что находился под гипнозом этой силы. Я не мог только уяснить, что такое Пегги – малый ребенок или женщина?.. Ангел, сошедший с небес, или Мадонна, задержавшаяся на земле?..