Из Пскова государь отправился в Ставку и пробыл там несколько дней до возвращения в Царское Село. В Ставке впервые был поднят вопрос о спасении государя. Флигель-адъютант Мордвинов рассказывает в своих воспоминаниях, как генерал Вильямс, английский военный агент в Ставке, говорил, держа в руках телеграмму от Бьюкенена, о том, что английское правительство ручается за безопасный проезд царской семьи в Англию.
«Возвращались поздно от императрицы[1], – пишет Мордвинов в своих воспоминаниях. – Разговор коснулся предполагаемого отбытия государя из Ставки, и я вынес впечатление, что его величество предполагал уже тогда уехать за границу, но только не знал еще времени, когда будет возможно исполнить это намерение, не высказывая, впрочем, его определенно»[2].
Относительно плана об отъезде государя за границу было осведомлено и Временное правительство, как видно из телеграммы князя Львова генералу Алексееву, полученной в Ставке перед отбытием государя в Царское.
Мордвинов приводит текст этой телеграммы: «Временное правительство постановило предоставить бывшему императору беспрепятственный проезд для пребывания в Царском Селе и дальнейшего следования на Мурманск».
Заслуживает быть отмеченным, что одновременно с отправкой этой телеграммы, свидетельствующей как бы о содействии Временного правительства отъезду царской семьи за границу, то же Временное правительство приняло меры к заточению царской семьи.
Прибытие в Ставку членов Думы – Бубликова, Вершинина, Грибунина и Калинина – для сопутствия государю было началом негласного ареста над его особой.
Садясь в свой поезд, к которому был прицеплен вагон думских представителей, государь не подозревал, что он едет в Царское Село как пленник Временного правительства. Утверждают, будто члены Думы сообщили генералу Алексееву о настоящих своих замыслах лишь перед самым отходом царского поезда из Могилева.
По прибытии в Царское государь нашел уже императрицу под арестом и сам тотчас же оказался арестованным.
Арест произошел без всякого указа, простым решением Временного правительства.
На каком основании? На этот вопрос судебный следователь Соколов дает в своей замечательной книге «Судебное следствие об убийстве Российского императорского семейства» нижеследующие ответы князя Львова, Керенского и Милюкова, которых Соколов допрашивал в 1920 году, в Париже.
Князь Львов дал двоякое объяснение. Он сказал, что арест был в ту пору «психологически неизбежен для защиты государя против возможных эксцессов первого революционного порыва». Временное правительство было вынуждено произвести тщательное и беспристрастное следствие над всеми действиями государя и императрицы ввиду того, что общественное мнение считало их пагубными как с точки зрения внутренних, так и внешних интересов России в связи с войной с Германией.
Керенский привел более или менее те же аргументы, но облек их в более пространную форму. По его утверждению арест царской семьи вызван был крайним возбуждением против государя солдат тыла армии и рабочих Петербургского и Московского округов.
«…На съезде в Москве от меня требовали наказания царя. Отвечая от имени Временного правительства, я сказал, что лично никогда не соглашусь играть роль Марата. Я понимал, что сильная ненависть народных масс была направлена не столько против личности Николая II, сколько против идеи „царизма“».
Первая причина ареста заключалась, по утверждению этих лиц, в желании Временного правительства охранить государя и императрицу от угрожавшей им опасности, а вторая – в необходимости изоляции государя и императрицы, ввиду назначения высшей чрезвычайной комиссии для расследования действий их и лиц, их окружающих, ибо в то время русская интеллигенция и часть высшего офицерства были под впечатлением, что внешняя и внутренняя политика царя, и в особенности императрицы, клонилась к гибели России, с целью заключения отдельного мира и союза с Германией.
1
Императрица Мария Федоровна, приехав на свидание с сыном в Ставку, пребывала в своем поезде на станции Могилев. Государь ездил к ней каждый день обедать.