… и даже не изволили говорить «Вы меня еще не знаете». Но в жару с кем такого не бывает. Некоторые этим ужасно страдают. Как, к примеру, Вейвода, строительный десятник из Вршовиц! Вбил, понимаете, себе в голову, что не будет потреблять никаких напитков, от которых пьянеют, и поперся искать напитки… ну, без алкоголя которые. В трактире «На остановке» заказал четвертинку вермута и эдак незаметно расспрашивает трактирщика, что же, дескать, эти трезвенники, собственно, потребляют? Хозяин ему разъяснил, что трезвенники пьют сельтерскую, молоко, холодный супец и вина, которые не содержат спирту. Старик Вейвода еще поинтересовался, бывает ли также, промежду прочим, безалкогольная водка, опрокинул еще стаканчик вермуту…
… и потолковал с хозяином о том, что часто напиваться — это и в самом деле грех. Трактирщик на это заявляет, что ему все на свете нипочем; единственно же, чего он не переносит, так это пьяного, который налижется в другом месте, а к нему придет опохмеляться бутылкой сельтерской, да еще в придачу учинит дебош… Ладно, пошел старик Вейвода искать безалкогольные вина. По дороге он познакомился еще с одним, тоже трезвенником. Старик Вейвода выставил на радостях бутылку вермута — отпраздновать знакомство, — а затем они пошли на Бользанову улицу, где в самом деле подавали одни фруктовые вина — алкоголя в них ни-ни! Раздушили они поллитровку и давай орать, чтобы им выдали официальную справку, что они потребляют безалкогольное вино…
… а не то, мол, разнесут здесь все в пух и в прах. Вместе с граммофоном. В конце концов пришлось полицейским втащить их по лестнице наверх, сунуть в сундук, отвезти в холодную и обоих рассовать по одиночкам. Ну, а потом, само собой, засудили обоих трезвенников за пьянство…» — «Зачем вы мне все это выкладываете?» — раскричался Дуб, который от Швейкова рассказа полностью протрезвел. «Осмелюсь доложить, господин лейтенант, к вам это, конечно, не относится, да раз уж к слову пришлось…» Тут Дуб подумал, что Швейк его оскорбил, а поскольку он уже совершенно очухался, то заорал: «Ты меня еще узнаешь! Как ты стоишь?» — «Осмелюсь доложить, плохо». И Швейк немедленно по-уставному вытянулся в струнку!
Расставшись со Швейком, поручик Дуб велел позвать денщика Кунерта и приказал ему раздобыть кувшин воды. К чести Кунерта будь сказано, что ему изрядно пришлось поноситься по Турове-Вольской в поисках и кувшина, и воды. Кувшин ему, наконец, удалось где-то украсть прямо с подоконника, а воду в него он набрал из наглухо заколоченного колодца. Для этого, само собой, пришлось отодрать несколько досок — колодец забили по подозрению на тиф! Однако поручик Дуб выпил целый кувшин без каких бы то ни было последствий, чем еще раз подтвердил справедливость пословицы: «Хорошей свинье все на пользу!»
Балоун, Швейк, Ходоунский и Ванек получили приказ: немедля отправиться в Лисковец, где приготовить ночлег для всей роты. «Братцы, — тихо сказал Балоун, — нас предали!» — «Тогда жми первым и защищай нас своим телом, — предложил ему Швейк. — А когда тебя подстрелят, смотри, не забудь сказать нам об этом — чтоб мы вовремя залегли! Каждый солдат должен радоваться, когда по нему палят вражеские солдаты, потому как от этого у неприятеля останется меньше боеприпасов!» — «Так ведь у меня же дома хозяйство», — тяжко вздохнул Балоун. «А ты плюнь на свое хозяйство, — советовал Швейк, — лучше сложи голову за государя императора. Как тебя в армии учили!»
«Хоть бы поесть дали чего… — продолжал вздыхать Балоун. — Нет, не ценил я свое семейное счастье! Представляешь, раз я отхлестал свою старуху, потому что она сливовые кнедлики посыпала маком заместо творога… Все мне казалось, что мак в зубах застревает. А теперь вот иду и думаю — хоть бы застревал!.. Сколько она наревелась, когда я требовал, чтоб клала побольше майорану в ливерную колбасу! А при этом, ясное дело, всегда, бывало, ткну ее разок-другой… Раз я ее, бедняжку, страсть как излупил — не хотела прирезать на ужин индюшку, хватит-де с меня и петушка…» — «Эх, братцы, — расплакался Балоун, — сейчас бы ливерной колбаски, хоть и без майорана…»