«Так точно, господин майор, — ответил Швейк. — Насколько я смог уразуметь, господин майор пришли меня допросить». Тут майора осенило и он стал озираться, будто что-то отыскивая глазами. «Не извольте беспокоиться, господин майор, — сказал Швейк, — фуражечка ваша — вон она. Так что, с вашего разрешения, пришлось мне ее взять у вас из рук, потому что вы хотели сунуть ее под голову. Офицерская фуражка — все одно, что цилиндр. А выспаться на цилиндре мог единственно господин Кардераз из Лоденице. Господин Кардераз, тот, бывало, растянется на скамейке в трактире, цилиндр сунет себе под голову и всю ночь вроде как возносится над ним, чтобы не промять. А переворачиваясь с боку на бок, он его, осмелюсь доложить, еще своими волосами чистил. Прямо как щеткой!»
Майор, наконец сообразивший что к чему, все время повторял: «Ты спятить, так? Я идти отсюда… так!» Он встал, подошел к двери и забарабанил. Пока пришли открыть, майор еще успел сказать Швейку: «Если не придти телеграмм, что ты есть ты, то ты висеть!» — «Благодарствуйте, — с чувством ответил Швейк. — Я знаю, господин майор, вы обо мне сильно заботитесь… А если вы тут невзначай все же какую подцепили, так маленькая с красной задничкой — это самец. Ежели не найдете еще такую длинную, серую, с красноватыми полосками на пузике, так это хорошо, а то была бы парочка». — «Lassen Sie das! Прекратите!» — подавленно сказал майор, когда ему открывали дверь.
Дома майора ожидал небольшой сюрприз. В коридоре стоял генерал Финк, который, схватив за шкирку Майорова денщика, благим матом орал: «Где твой майор, скотина? Говори, животное!» Но животное не говорило, уже посинев от того, что генерал его душил. Эта сцена начала развлекать майора и он остался в дверях, безучастно созерцая страдания своего преданного слуги; слуга этот, кстати сказать, обладал одним редкостным качеством, а именно уже давно сидел у майора в печенках из-за бесконечного мелкого воровства. Генерал на минутку отпустил посиневшего денщика, но единственно ради того, чтобы вытащить из кармана телеграмму, которой он принялся хлестать денщика по морде, не переставая при этом выкрикивать: «Где твой майор, скотина? Где твой майор аудитор?!»
«Здесь!» — воскликнул майор Дервота, продолжая стоять в дверях. Генерал велел ему пройти с ним в комнату, и когда оба сели за стол, бросил ему телеграмму со словами: «Читай, это все твоих рук дело!» Пока майор читал, генерал вскочил и принялся носиться по комнате, как угорелый, сбивая стулья и вопя: «Все равно я его вздерну!» В телеграмме сообщалось: «Пехотинец Иозеф Швейк, ординарец 11-ой маршевой роты, пропал без вести 16-го с. м. на переходе Хыров-Фельштын, будучи командирован квартирьером. Пехотинца Швейка немедленно доставить в штаб бригады в Воялич». Майор достал карту и задумался. Фельштын лежит в сорока километрах юго-восточнее Перемышля.
Возникала загадка, где же, в таком случае, находясь приблизительно в 150 километрах от линии фронта, пехотинец Швейк раздобыл русскую военную форму? Ведь позиции тянутся по рубежу Сокаль — Турзе — Козлов! Когда майор сообщил об этом генералу и показал на карте место, где пропал Швейк, тот взревел, как бык, почувствовав, что все его надежды на скорый суд и расправу разлетелись вдребезги. Генерал подошел к телефону, связался с дежуркой тюрьмы и приказал немедленно доставить к нему, то есть к майору на квартиру, арестанта Швейка. Пока исполняли его приказание, генерал Финк, не переставая, драл глотку, что Швейка он должен был вздернуть немедленно, на свой риск и безо всякого следствия!
Когда, наконец, Швейка привели, майор потребовал у него объяснений — что же произошло у Фельштына? Швейк надлежащим образом и с должной обстоятельностью все растолковал. Когда майор вслед за этим спросил, почему же он не рассказал об этом на допросе в суде, Швейк резонно ответил, что там его, собственно, никто об этом и не спрашивал. Смысл всех вопросов заключался только в одном: «Признаетесь, что вы добровольно и без давления одели на себя вражескую форму?» По той причине, что это была истинная правда, он не мог ответить ничего иного, кроме как «так точно!» А вот, с другой стороны, когда его на суде обвинили в измене государю императору, это он с возмущением отверг… «Этот человек круглый идиот», — сказал генерал майору.