На следующий день утром Швейк разделся и, стоя у костра, держал белье и обмундирование над огнем, чтобы оно скорее просохло. Его примеру последовал другой солдат, который тоже решил обсушиться. Так они и стояли друг против дружки, и второй солдат вовсю нахваливал: «По части вшей, брат, это самое верное дело. Этак они нагреются, отцепятся, гниды распарятся и полопаются. Для вшей, друг, лучше нет, когда промокнешь, потом прешь пешедралом, вспотеешь, на солнце прожаришься, одним словом, пока на тебе все шмотки не сопреют! Тут уж они сами повылупляются, как цыплята под наседкой… И все, брат, единственно, от грязи. Вообще, я тебе скажу, эта война — сплошная грязь и мерзость!» И расправив швы мундира, солдат принялся водить по ним ногтем.
Солдаты мылись в лужицах и собирались варить кофе, когда прискакал новый ординарец, вручивший капитану Сагнеру какой-то пакет. Не прошло и минуты, как лагерь оживили крики: «Alarm! Тревога!» — «Herrgott, пошевеливайтесь, ребята! Русские прут!» — драли глотку капралы и остальные унтера. Двинулись через лес обратно, откуда пришли, но взяли больше вправо. На опушке наткнулись на автомобиль с офицером генерального штаба. Он подозвал к себе офицеров батальона и, разговаривая с ними, возбужденно жестикулировал. «Опять заблудились, — говорили между собой солдаты. — Посмотрите, ребята, как он их чехвостит за то, что с нами выкинули!»
Потом двинулись дальше и шли до самого обеда. Неожиданно на краю леса появился офицер на коне. Он несся вскачь прямо на Сагнера и кричал: «Какой полк? Куда вы их ведете? Aber meine Herren! Ах, господа, господа! Это же совсем не то направление! Я же приказывал взять левей!» Выпалив все это одним духом, офицер поскакал обратно. Капитан тронул своего коня за ним и, увидев, что это командующий бригады, доложил о себе и попросил более подробных инструкций. Но старикан продолжал твердить свое: «Я же приказал взять левей…» Когда капитан отдал честь и по форме ответил: «Zu Befehl! Слушаюсь, господин полковник!», старый орангутанг заревел благим матом: «Господин капитан, запомните раз и навсегда — «бригадир-полковник!»
Капитан Сагнер подумал про себя, что не стоит обращать внимание на всяких идиотов, и на зло «бригадир-полковнику» приказал дать солдатам передышку, да подольше. Потом распорядился взять еще левей, и войско двинулось дальше. Но при этом никто не вспомнил, что высланный вперед аванпост идет в прежнем направлении и что его следовало бы отозвать обратно. Кадет Биглер в качестве командира головного дозора все ждал, скоро ли появится неприятель. За кадетом шагал Швейк и еще один солдат. «Вдвоем идти лучше! Хоть не заблудимся. И опять же скорей оборонимся, ежели кто вздумает ограбить, — говорил солдат. — Винтовку-то зарядил?» — «Нет, — ответил Швейк, — это тебе не шутки шутить! Еще схватит кто-нибудь в свои лапы поиграться, а потом — трах! — и получишь пулю в брюхо!»
«А заблудиться, друг, — продолжал Швейк, — это» можно и в Праге. Был у меня один знакомец — Гальда, котельщик с завода Рингхофера. Сам-то был со Смихова, а гулял с девчонкой, которая жила совсем в другом конце города — в Бубнах. Ну, а на танцульки ходил с ней в кабачок «У Кутилков». Как-то. раз он там перепил — чего-то повздорил со своей девчонкой — и пошел домой. Приходит на Вацлавскую площадь… это, значит, в самый центр… и спрашивает полицейского, как ему пройти на Смихов. А тот ему говорит: «Соблаговолите, говорит, дуть прямо по рельсам!» Гальда пошел, а когда уже совсем уморился, на минутку присел. Вдруг чувствует, кто-то его за шиворот тянет. Продрал глаза и видит — перед ним железнодорожник. И еще кричит во все горло: «Катись отсюда! Под поезд попасть захотел?!»
Тут только Гальда сообразил, что заблудился: было уже утро, он сидел на шлагбауме возле Виноградского вокзала и дрыхнул… Что-то мне сдается, что ни перед нами, ни за нами никого нету!» Так оно и было! Кадет Биглер, согласно карте, подался по тропке направо, а батальон, как нам известно, двинулся совсем другой дорогой. У спутника Швейка душа ушла в пятки: «Вот видишь, балда, языком-то горазд трепать, а мы тут заблудились. Айда, вернемся к пушкарям, которые на лугу. Время уже обеденное, может у них аккурат харчи выдают». Швейк согласился: «Одним нам воевать все равно не с руки, надо к кому-нибудь пристать». И они пошли обратно. Командиром полубатареи оказался молодой надпоручик, к счастью чех.