Штурман нажал нужную клавишу. Вспомогательный экран был чист в противоположность главному.
— Вам показалось, — сказал штурман. — Там ничего нет.
Пилот не повернулся.
— Десять секунд, — сказал он капитану. — Хочешь пари?
Капитан не успел ответить, потому что на экран вернулось отраженное эхо. Это была просто светлая точка.
— Вот он, — сказал капитан.
— Послушайте, — сказал штурман. — Да, раньше я действительно не видел того, что видели вы. Но сейчас-то мы видим одинаково. Откуда вы знаете, что это корабль? Это ведь просто точка.
Пилот посмотрел на него.
— И что же это такое?
Штурман замялся.
— Не знаю. Возможно, метеорит.
— А откуда ему здесь взяться? — сказал пилот.
Капитан добавил:
— И появление метеорита совсем не означает конец одиночеству.
Штурман ничего не сказал. Он сидел в рубке перед экранами. На одном из них было очень много светлых неподвижных звезд, а на втором только одна маленькая светящаяся точка, и он не знал, что это такое, а пилот с капитаном переговаривались:
— Это чужой корабль. Посмотри, как он гасит звезды.
— Он гасит слабые звезды.
— Все равно.
— У него незнакомый корпус. Он с новых планет.
— Какая необычная конструкция.
— Но движется быстро.
— Это мы движемся быстро.
— Хорошо, когда корабль без огней.
— Да. Так красивее.
— Интересно, как он в эфире?
— Вероятно, молчит.
— Нужно спросить у связиста.
Капитан набрал номер на радиофоне.
— Это я, — сказал он. — Мы видим корабль.
— Знаю.
— Он идет без огней.
— И без позывных.
— Понятно, — сказал капитан.
Он замолчал, и в рубке стало тихо. И так же тихо пели экраны.
— Послушайте, — сказал штурман. — Может, мне пересчитать курс? Я быстро.
— Зачем? — сказал капитан.
— Чтобы подойти ближе.
— Мы и так пройдем чересчур близко, — сказал пилот.
— Послушайте, — сказал штурман. — Надо же что-то делать. Надо узнать, что там у них. Вдруг у них авария?
— Нет, — сказал пилот. — Если бы у него была авария, мы бы об этом знали.
— Каким образом?
— Он давал бы SOS.
— А вдруг у них неисправен передатчик?
— И двигатель, и передатчик? — сказал капитан.
Люк позади них открылся. Вошел помощник капитана и сел в свое кресло.
— Это с новых планет, — сказал он. — У нас таких не делают.
— Он не отвечает, — сказал пилот.
— Как неудобно, — сказал помощник.
— Что делать, — сказал капитан. — Не включать же нам двигатель.
— Послушайте, — сказал штурман. — Объясните же наконец: о чем вы говорите? И почему они идут без огней?
— А зачем ему огни? — сказал пилот.
— Есть же определенные правила.
Пилот пожал плечами.
— Объясните же, — сказал штурман. — Я вижу там только точку. Но вы говорите, что это корабль. А если это корабль, мы должны что-нибудь делать.
— Зачем? — сказал капитан.
— Но ведь вы говорите, что это корабль. Вы говорите, что это чужой корабль. А если так, то мы должны что-то делать. Должны установить с ними контакт. Разве вы не хотите установить контакт?
— Хотим, — сказал пилот.
— В контакте участвуют двое, — сказал капитан. — И мы свое дело сделали.
— Он уходит, — сказал помощник.
— Почему? — сказал штурман. Он смотрел на экран. На экранах ничего не изменилось. — О чем вы говорите?
— Слушайте, — сказал помощник капитана.
Штурман прислушался, но ничего не услышал. Зато он увидел, как вспыхнула яркая звезда на центральном экране, на фоне далеких, слабых, красивых звезд, и как светлая точка на боковом экране двинулась и пошла — сначала почти незаметно для глаза, а потом все быстрее и быстрее, пошла прочь, за край экрана.
— Объясните же наконец, — сказал штурман, — что происходит?
— Выключайте локатор. Уже ничего. — Капитан был спокоен.
Штурман обиженно потянулся к тумблеру.
— Погодите, — сказал помощник. Экраны тихо пели дуэтом. — Какая хорошая песня!
КОСТРЫ СТРОИТЕЛЕЙ
— Не успеем, — сказал Егоров.
— Вы все-таки пристегнитесь, — сказал Бутов. — Скорость большая, мало ли что. Потом — темнеет.
Егоров послушно затянул ремень безопасности. Солнце уже зашло, и, хотя небо на западе еще играло красным, впереди сгущалась ночь. Глайдер мчался над зеленой стрелой шоссе, пронизывающей тайгу. Деревья подходили к самой дороге, но сейчас слились в высокие стены, лес потерял глубину, и осталось только шоссе — бесконечный коридор с искаженной от скорости перспективой.
— А насчет остального не беспокойтесь, — продолжал Бутов. — Будем вовремя, я гарантирую. Мне сегодня еще домой нужно попасть.
Бутов полулежал в водительском кресле, повернув загорелое лицо к Егорову. На дорогу он не смотрел — машина сама их везла. На вид Бутов был настоящий сибиряк, и познакомились они всего два часа назад — Егоров расспрашивал всех на автовокзале, как побыстрее добраться до Станции, никто не мог посоветовать ничего путного, но тут появился Бутов, потащил его к стоянке, втолкнул в глайдер, запер снаружи и удалился, сказав: «Ждите. Я скоро».
И ушел. И не появлялся целый час, и это стоило Егорову много нервов, потому что времени оставалось в обрез, и Егоров по инерции нервничал до сих пор.
— А хоть бы и не успели, — продолжал Бутов. — Подумаешь, пуск новой электростанции. Каждый день появляются новые объекты.
— Это не какой-нибудь объект, — объяснил Егоров. — Это Станция, Станция с большой буквы. Станция, которая даст энергии больше, чем остальные электроцентрали мира, вместе взятые.
— Каждый день тоже не какие-нибудь пускают, — возразил Бутов. — Каждый раз что-то новое, что-нибудь «самое». Зачем куда-то спешить? События сами происходят вокруг.
Егоров усмехнулся. Спокойствие Бутова постепенно передавалось ему, и он уже верил, что они успеют вовремя, хотя до пуска оставалось менее получаса, а впереди лежала еще сотня километров с лишним. Но мысленно он был уже на месте. Он знал — что-то произойдет, и хотел при этом присутствовать, и теперь уже верил, что это ему удастся.
— Потом, что вы хотите увидеть? — продолжал Бутов. — Обычная, банальная церемония. Станция заработает — толпа закричит «ура!». Когда «Томь» выигрывает у «Спартака», ликования куда больше.
— Для физика Станция — это уникальный объект с очень высокой пространственно-временной концентрацией энергии, — объяснил Егоров. — Особенно в самом начале, сразу же после пуска, еще до выхода на режим, Здесь может наблюдаться ряд побочных эффектов — новых, совершенно неизученных.
— Почему — неизученных?
— Физики не занимались Станцией, — объяснил Егоров. — Ее строили инженеры, и никто не знает, что произойдет, когда эта энергия начнет выделяться в фиксированной точке пространства.
— Взорвется, что ли? — усмехнулся Бутов.
— Нет, пуск Станции безопасен. Этим как раз занимались, и это доказано. Но освобождение такой колоссальной энергии исказит геометрию мира. Может быть, это будет длиться мгновение, но так будет.
— Фантазия какая-то. Вы где про это читали?
— Я это считал. Вчера вечером, на клочке бумаги. И сегодня утром, на ЭВМ. Результат, по-моему, любопытен. Как я и думал, пока Станция выходит на режим, возможны ограниченные, строго локализованные нарушения причинно-следственных связей. Как это будет выглядеть, я не знаю. Но это будет.
— А я фантазий не уважаю, — заявил Бутов. — Все помешаны на фантазиях. А что в них такого?..
— Говорят, фантазия будит мысль.
— По-моему, она ее усыпляет, — сказал Бутов. — Если вам надо проснуться, сделайте глубокий выдох. Вберите в легкие лучший воздух Земли и посмотрите вокруг. Вы увидите только лес, тайгу на тысячи километров. И вы можете блуждать по этим лесам целый год, питаться грибами и ягодами, которых здесь уйма, и не догадываться, сколько тонн руды перерабатывается ежесекундно у вас под ногами.