Расксказывать тебе дальше про богачей? Рассказать о них всё невозможно. В смысле, я жила среди них много лет, но чувство было такое, словно я просто брожу во сне, в кошмаре. Разговаривая с ними, я всё время боялась сказать что-нибудь не то. Переживала, что неправильно что-то поняла или неправильно касаюсь вещей. Они никогда на меня не кричали, не ругались, конечно же нет! Они учили меня чувствительно и терпеливо, как итальянский шарманщик на улице учит свою обезьянку прихорашиваться, устроившись у него на плече. Но при этом они учили меня так, как могут учить калеку, которая не в состоянии ходить или делать что-то так, как следует. Именно калекой я и была, когда впервые пришла в их дом. Я ничего не могла сделать правильно. Я не могла ходить, в том смысле, который они вкладывали в слово 'ходить', не могла поздороваться, не могла разговаривать...а что насчет еды? У меня не было ни малейшего представления, как есть правильно! Даже слушать - это было выше моего понимания, слушать правильно, с целью, иными словами - с дурными намерениями. Я слушала и таращилась. Я была рыбой, выброшенной на берег. Но мало-помалу научилась всему, чему они могли меня научить. Я работала над этим и всё поняла. Их поразило, как много всего и как быстро я выучила. В конце концов это они начали таращиться на меня. Я не хвастаю, но, думаю, они удивились, узнав, сколько всего я выучила.
Например, я узнала о семейном склепе. О мавзолее. О боже, этот мавзолей! Знаешь, что было, когда я еще была служанкой в их доме. Я видела, что все их грабили. Кухарка плела интриги, слуга брал взятки у торговца, который накручивал цены за брэнди, вино и самые лучшие сигары, водитель сливал и продавал бензин. Всё это было вполне ожидаемо. Мои хозяева прекрасно об этом знали - эти расходы были заложены в домашний бюджет. Лично я ничего не воровала, поскольку просто убирала в ванной, где украсть было нечего. Но позже, когда я стала 'ее светлостью', не могла не думать о том, что я видела в чулане и на кухне, и мавзолей был огромным искушением. Я была не в силах ему сопротивляться.
Понимаешь, в один прекрасный день мой муж, истинный джентльмен, вдруг решил, что его жизнь неполна без семейного склепа на кладбище в Буде. Его родители, старый господин и старая дама, были старомодны в своей смерти, превращаясь в пыль под простыми мраморными надгробиями без надлежащего мавзолея. Осознав это упущение, мой муж стал мрачен. Но вскоре пришел в себя и принялся за исправление ошибки. Попросил меня провести переговоры с проектировщиком и строителями о создании идеального мавзолея. К тому времени у нас был уже не один автомобиль, летний дом в Зебегене и постоянная зимняя резиденция в элитном Рожадомбе, не говоря уж о поместьи в Задунайской области, возле озера Балатон, которое мой муж взвалил себе на плече в рамках какой-то сделки. Конечно, мы не могли пожаловаться, что нам негде жить.
Но вот мавзолея у нас не было. Мы поспешили исправить эту оплошность. Естественно, мы не могли доверять обычному строителю. Муж приложил все усилия, чтобы найти ведущего похоронного эксперта в городе. Планы строительства нам привезли из Англии и Италии, целые буклеты на плотной глянцевой бумаге...ты себе даже не представляешь, как много люди пишут на тему памятников. В смысле, в конце концов просто взять и умереть - тут нет ничего особенного, люди поскребут лопатой землю и тебя туда засунут, вот и всё. А вот дворяне живут по-другому, и, конечно же, смерть у них тоже другая. Так что мы наняли эксперта, чтобы он помог нам выбрать проект, и нам построили красивый, просторный, сухой мавзолей, увенчанный куполом. Я расплакалась, когда впервые увидела мавзолей изнутри во всей красе, потому что на мгновение он напомнил мне о песчаной землянке, в которой мы жили среди болот. Склеп был размерами больше землянки. С заботливой прозорливостью в центре оставили достаточно места для шести могил. Понятия не имею, для кого. Быть может, ждали гостей, на случай, если какие-нибудь мертвецы-визитеры заглянут в гости, и им нужно будет где-то протянуть ноги. Я посмотрела на эти пустые места и сказала мужу, что скорее прикажу похоронить себя рядом с собаками, чем буду лежать в этом их склепе. Ты бы слышал, как он рассмеялся над моими словами!
Так что мы подготовились ко всем неожиданностям. Естественно, в мавзолее был электрический свет, двух цветов - голубого и белого. Когда всё было готово, пригласили священника, чтобы он освятил этот дом мертвецких удовольствий. Всё, о чем бы ты мог подумать, дорогой, там было - позолоченные буквы над входом, немного выше - скромных размеров фамильный герб, который был вышит у них на трусах. Еще был внешний двор, где посадили цветы, колонны у входа в некий мраморный зал ожидания для посетителей, на случай, если они захотят скоротать время, прежде чем умрут. Потом проходишь из оцинкованного зала через кованые железные врата в небольшой зал, где покоятся старики. Это был правильный мавзолей, рассчитанный на вечность, словно мертвецов, которые там погребены, не вышвырнут через тридцать-пятьдесят лет. Там они и лежали, в том числе - самые прославленные из них, вечность, пока труба Судного дня не призовет их в их выдающихся пижамах и привелигированных халатах.