Да, мой муж был особенным человеком. Я наблюдала, как он уходит, и мне вдруг стало любопытно. Захотелось узнать, для чего этот человек жил, почему он сейчас чувствует себя лишним, и почему хочет уехать, чтобы стать маляром в Австралии или поденщиком в Америке. Неужели то, во что он так незыблемо верил, роль, которую он играл, оказалась просто смешной шарадой? Я не читала газеты. Просматривала заголовки, когда убивали какую-то важную шишку или разводилась кинозвезда: только это я и читала, больше ничего. О политике мне было известно лишь то, что никто никому не доверяет, и каждый думает, что знает всё лучше остальных. Наблюдая за мужем, я увидела, что мимо промаршировали русские солдаты - ружья свисают с плеч, штыки зафиксированы, большие рослые парни, чье присутствие в Венгрии означало, что отныне всё будет иначе, всё будет не так, как во времена, когда мой муж думал, что у него есть роль в этом мире.
Я плелась в очереди по мосту через желтый грязный Дунай на исходе зимы. Вода поднялась. Плавали доски, остатки взорванных кораблей и трупы, омываемые прибоем. На трупы никто не обращал внимания: все смотрели только вперед, несли веши в мешках, горбились под их тяжестью. Словно всё человечество выступило долгим траурным маршем. Так вот мы шли змейкой по мосту, шли толпы под грузом своей вины. И вдруг я перестала чувствовать свою важность, перестала так спешить на улицу Керали, чтобы отдать свои изорванные бумажные деньги за жидкость для снятия лака. Я вдруг почувствовала, что нет никакого смысла вообще куда-то идти. Эта встреча меня расстроила. Хотя я никогда не любила этого человека, меня ужаснула мысль, что я никогда на него не злилась на самом деле, так, как предполагается, если ненавидишь врага. Эта мысль тяжело меня ранила, словно я потеряла что-то ценное. Знаешь, приходит время, когда люди понимают, что злиться больше нет смысла. Это, скажу тебе, очень грустный момент.
Почти рассвело. Свет вдруг стал таким горячим, таким ярким! В Риме, кажется, совсем нет постепенного перехода от ночи к рассвету. Погоди, дай поднять жалюзи. Взгляни на те два апельсиновых дерева за окном. На каждом выросло по два апельсина, морщинистые и иссохшие - только такие и можно достать в этом городе. Эти два дерева - словно старики, а сморщенные апельсины - чувства, которые они стараются испытать.
Свет не режет тебе глаза? Лично я люблю эти утра в Риме, этот зной. Свет появляется так внезапно и сияет так ярко, он похож на молодую женщину, которая сбрасывает ночную сорочку и подходит к окну обнаженной. В это мгновение в ней нет ничего нескромного, она просто обнажена.
Что это за дразнящий смех? Я слишком поэтична для тебя? Да, знаю свое пристрастие к метафорам. Вижу, ты думаешь, что я это переняла от лысого мужчины. Писаки и версификаторы, думаешь ты. Мы, женщины, всегда подражаем мужчинам, которые нас интересуют.
Нет смысла листать альбом. Ты ничего не найдешь. У меня нет его фотографий.
Вижу, свет тебя раздражает. Я приспущу жалюзи. Так лучше? На улице еще ни души. Ты заметил, как пусто на нашей Виа Лигурия даже днем? Он жил здесь, знаешь ли. Кто? Он - лысый мужчина. Подвинься, я хочу лечь. Передай мне вон ту маленькую подушечку. И пепельницу. Хочешь спать? Я спать не хочу. Давай полежим молча. Люблю лежать так на рассвете, не шевелясь, и смотреть в потолок этого старого дома в Риме. Когда я просыпаюсь в три часа ночи, а ты еще в баре, я долго лежу вот так.
Что? Не останавливался ли лысый мужчина в этом номере? Не знаю. Давай не будем об этом. Пойди на рецепцию и спроси у портье, если хочешь знать.
Да, он мог тут останавливаться.
Ну и что! Думаешь, я последовала за ним? Безумие, просто безумие - о чем, бога ради, ты только думаешь? Когда я уехала из дома, он уже два месяца как был мертв.
Всё не так - ты несешь чушь. Нет, не его могилу я искала на протестантском кладбище. Я искала могилу поэта, бедного английского литератора. Правда лишь в том, что лысый мужчина однажды рассказал мне об этих знаменитых могилах. Но сам он похоронен не там: его могила - на кладбище на отшибе, участок подешевле. В любом случае, он не был протестантом, как тот английский поэт. Нет, и евреем он не был. Кем он был? Понятия не имею. Знаю только, что он не был религиозен.
По твоему взгляду вижу, что ты что-то подозреваешь. Думаешь, в конце концов я стала его тайной любовницей и последовала за ним сюда, в Рим? Ничего такого сенсационного. Между нами ничего не было. Всё было столь просто, насколько ему того хотелось. Господь не сотворил его интересной артистической личностью, как тебя, милый. Нет, он скорее походил на клерка или на учителя на пенсии.