Смрад, кажется, начал подниматься. Я почувствовал голод. Схватил в буфете бутерброд с ветчиной и выдул бокал дешевого вина. Из происходящего я понимал лишь одно: всё, что происходило ранее, больше не имеет никакого значения. Мне нужно уезжать. Но куда?... Прочь, в тот чертов темный мир, в котором я не понимал ни слова из того, что говорят люди. Тогда я знал не очень-то много языков. Знал только два слова: «давай» и «жена». Казалось, что этого в мире будет недостаточно. Но, поедая бутерброд с ветчиной, посреди трапезы, я почувствовал настоящий голод...это был голод бегства. Голод любого места, лишь бы подальше отсюда. Мне было всё равно, будет ли там идти дождь, или меня разобьет солнечный удар - мне нужно было уехать.
Мы прибыли в Дьёр в десять часов. Я зашел в скобяную лавку и купил жестяную кружку, в таких хранят лярд для изготовления салями. Часто шутили, что я - из тех парней, которые ездят в деревню покупать лярд. В Дьёре я встретился с человеком, чьи контакты мне дали. Еще двое собирались перейти границу, два коммуниста. В два часа ночи мы сели на телегу, потом нас высадили где-то в нескольких милях от границы, мы пошли пешком. Вскоре нам пришлось лечь на землю. Там оказалась наблюдательные вышки, пограничники и прожекторы. В ту ночь было лунное затмение. Моросил дождь, собаки лаяли. Но наш проводник, старый шваб, лег в болото и особо не переживал по этому поводу, бормотал, что бояться нечего, ветер унесет наш запах. Мы лежали на каком-то лугу, нас окружали островки болота и жидкая трава. Мы там лежали примерно час. Пришлось ждать смены караула. Шваб сказал, что тогда будет легче идти дальше.
Мы особо не разговаривали, только шепотом. Один из коммунистов тихо матерился, он был социалистом с давних пор, а теперь приходится покинуть свою прекрасную Родину, ползти на животе в грязи. Так и есть, мы ползли на животе, изо всех сил - так мертвецы плывут вниз по реке в Могаке.
Вот тогда я попробовал траву.
Помню, как сейчас. Я никогда до того не ел траву. Я простерся на животе в грязи своей Родины, и вдруг понял, что ем траву. Вгрызался в грязь. Пробовал глину. Не знаю, что со мной произошло, одному лишь дьяволу это известно...Понятия не имею. Как бы то ни было, я жевал траву и грязь, словно животное, больное бешенством, или человек, который выпил слишком много крепкого кофе и обезумел. Я кусал траву, говорят, так кусают землю в разгар битвы, словно перейдя границу и присоединившись к другим героям в Раю. В чем причина? В том, что мною так долго помыкали утром? Как знать. И теперь я кусаю родную землю. Вот когда я осознал, что делаю.
Это длилось недолго, вскоре я пришел в себя. Но я был в шоке. Смесь травы и земли оказалась более горькой, чем шампанское, которым председатель суда щедро поил нас в баре.
Вот граница моей прекрасной маленькой страны, ночь, грязь, сияют звезды. Я был животным. Но не только животным. Я был человеком, и впервые в жизни у меня появилось сознание.
Как тебе известно, и тогда, и прежде, очень много говорили о нашей национальной почве. Другие жевали эту почву задолго до меня, конечно, не в буквальном смысле. «Нашу национальную почву» выставляли в национальном собрании, рассыпали в парламенте, швыряли ее горстями с трибун. Потоки товарищей текли в деревню, чтобы объяснить народу, что земля теперь принадлежит нам. Прежде было четыре акра для Папы Римского и четыре тысячи акров для графа. А теперь все эти огромные просторы по всей стране, вся эта почва - наша... Я это слышал с пеленок, слышал всю жизнь. Когда я впервые надел ботинки, мне сказали: «Это - народная почва, товарищ, замля принадлежит тебе». Но теперь я понял, что никогда на самом деле не понимал, что они имеют в виду. «Земля принадлежит тебе». Что такое почва? Земля? Страна? Нация? Я помнил лишь то, что всегда чего-то не хватало, всегда - непосильный труд. Когда граф смылся вскоре после того, как у него отняли имущество, что мне осталось от его земель...когда мой отец выплюнул выбитые зубы на пол сельской ратуши, потому что его фамилию внесли в список кулаков, а он отказался отписать свои акры и присоединиться к коллективу...что тогда значила земля? Почва? Страна? У меня кружилась голова. Словно пробуждение после запутанного сна.