Мы встретились в римском кафе. Из моего кармана торчала венгерская газета. Это привлекло ее внимание. Я тогда покупал венгерские газеты или что-то такое, если накатывала ностальгия. Так мы и сошлись. Не хочу, чтобы всё казалось более гладким, чем было. Сначала она была немного холодна, но вскоре разогрелась. На вечер ни у кого из нас не было никаких планов, так что я пригласил ее в бар. На следующий день я переехал к ней в отель, это стало нашим любовным гнездышком. Осень в том году в Риме была очаровательна, прекрасная погода. Хорошая жизнь длилась недолго, но достаточно долго для того, чтобы я понял правду. В тот вечер, когда мы потратили последний пении, она рассказала мне всё.
Было ли это правдой? Не могу сказать точно - в смысле, с женщинами никогда не понятно. Но я чувствовал, что она, что ли, опустошает себя, не оставляет ничего. Она не была застенчивой фиалкой, смешливой малышкой, которая легко заливается румянцем. Один раз в жизни она захотела рассказать кому-то правду, или то, что считала правдой. Это всё могло оказаться фантазиями, как всегда бывает, когда женщина - в действительно трудном положении. Начала она с мужа, который еще где-то был жив, но уже не был ей мужем. А закончила этим лысым парнем, за которым последовала в Рим...она последовала за ним, как человек, мучимый истинной жаждой. Потому что к тому времени больше не в состоянии была выносить народную демократию.
Так что я слушал ее до рассвета. Захватывающий, немного криминальный рассказ на всю ночь. Она выдавала все тайны жизни с аристократами.
Я приготовился выслушать это всё с толикой сомнения, если ты понимаешь, о чем я. Но она меня убедила, потому что, ладно, малышка была похожа на меня, она пробралась в высшее общество, выбралась даже из еще больших низов, чем я, мальчик из Залы! Она была из низших слоев общества. Буквально. Выбралась из грязи, как зомби на кладбище. Она провела детство в землянке на болотах со своей семьей. Ее отец был подсобным рабочим на ферме, а потом Душенька устроилась служанкой к аристократам. Какое-то время она была просто судомойкой, никем в плохих туфлях, она мыла туалет после того, как им воспользуются их светлости. Но в конце концов один безумный буржуа воспылал к ней страстью, и это оказался сынок хозяина. Она заставила его подождать, пока вышла за него замуж. И вскоре стала ее светлостью.
Однажды ночью она рассказала, каково это было - жить в этом ох-каком-изысканном доме хороших манер, когда мир перевернулся с ног на голову. Старый порядок вылетел в трубу. Мне нравилось об этом слушать. Я был уверен, что она говорит правду. Но это и было похоже не сказку, словно что-то из другого мира, из мира, в который я не мог и помыслить заглянуть, что называется - «игровое поле богачей». Но я вышел только на первую базу. Дамы, с которыми я встречался, никогда не приглашали меня в свои гостиные или на светские рауты.
Эта история засела у нее в мозгу. Потому что в те времена и даже сейчас много говорят об окончании классовой войны, потому что мы, пролетарии, победили. Высшие классы просто топчутся на месте, играют добавочное время, пока не закончилась игра.
Но когда в баре не с кем поговорить, я сижу и думаю. Действительно ли я, пролетарий, на стороне победителей? Мой босс тут, в подсобке, лучше, чем судья в Зале. У меня есть машина, ирландская вдова, телевизор, холодильник - даже кредитная карточка есть. Иными словами, я - крутой чувак, настоящий джентльмен. И всё идет по плану. Если я когда-нибудь заинтересуюсь культурой, могу купить книгу. Но я с этим не тороплюсь, потому что сейчас - тяжелые времена, а я научился быть скромным. Мне не нужна книга, чтобы узнать о том, что на улицах сейчас не ведется классовая война. Но пролетарии остаются пролетариями, а сливки общества остаются сливками общества, просто сейчас мы всячески стараемся друг друга избегать. Очень давно, черт знает когда, было установлено, что бедняки должны в поте лица трудится и производить то, что нужно богачам. А сегодня богачи должны напрягать мозги, чтобы придумать, как заставить меня, бедняка, купить то, что производят представители среднего класса. Они хотят накормить меня насильно, запихать в меня товары, как в откормленного гуся. Богачам нужно меня откармливать, потому что единственный способ представителю среднего класса оставаться в среднем классе, а богачу оставаться богачом - это если я куплю всё, что представитель среднего класса пытается мне впарить. Работа представителя среднего класса - впарить мне всякий мусор в кредит. Это - безумный мир, дружище, и его правила сложно понять. Возьмем мою машину! Она припаркована тут за углом. Новейшая модель. Каждый раз, когда я сажусь в нее и включаю зажигание, вспоминаю, чем это было для меня в детстве - машина! О Боже! - я бежал босиком, голова кругом, каждый раз, когда мимо проезжала двуколка, запряженная парой гнедых, двуколка с кучером, блестящие металлические пуговицы на кафтане, лента свисает с цилиндра, кнут трещит, словно у копа, который бьет подозреваемого. Пара гнедых! Это тогда было круто. А сейчас у моего автомобиля сто пятьдесят лошадиных сил - вот такая вот лошадиная мощь для тебя! Иногда, когда еду мимо автобуса, думаю о том, что я - сто пятьдесят первый, потому что мне было бы проще доехать домой на метро или на автобусе. Однажды в субботу мы с вдовой и еще несколько человек сели в машину и поехали на море, там ели гамбургеры, но из машины не вышли, зачем? Потом поехали домой. Но мне нужна машина, потому что это - статус. То же самое - с магнитофоном. Я записывал всё, пел «Янки Дудль», читал «Отче наш», чтобы мир сохранил мой голос для будущих поколений...но сейчас магнитофон просто пылится в углу, не могу придумать, что с ним еще делать. Мне даже не нужно множить и делить, предоставляю технике делать это за меня. Сюда ходит один компьютерщик, он продал мне карманный калькулятор. Просто нажимаешь на кнопки, и появляются цифры. Благодаря этому я умен, как Эдисон, да? А еще есть машина, в которой не надо писать всё, просто делаешь фотокопию своего письма дорогому Джону и отдаешь почтальону. А еще - бритва, в смысле, стрижет твою шерсть. И зубная щетка - тоже электрическая - вот такие только что купил, я мог бы сойти за епископа. В кредит. И...я потерял нить. У меня есть новомодная камера - просто нажимаешь на кнопку, и вылазит фотография, как-то так. Можно бесконечно так веселиться со своей девушкой и не волноваться, что это веселье попадет к какому-то разработчику, все твои финты останутся в стенах дома, так моя мать хранила дома суп. И всё это принадлежит мне, мне, пролетарию! Моя мама всю жизнь стирала панталоны в тазу, она глазам бы своим не поверила, если бы оказалась здесь. Я купил бы для нее такую стиральную машину для панталон, и сушилку. Электрические! Потому что всё это теперь принадлежит мне, парню из рабочего класса! Не говоря уж о мире - весь мир принадлежит мне, потому что...смотри, коридорный, сопливый пацан, только что слетал с невестой в Африку, в Кению, в кредит, выплачивает по частям...И я так могу сделать...И если действительно захочу себя побаловать, могу заплатить за секс с любым количеством женщин, с каким захочу. Могу вступить в клуб. Это - как племенная ферма в Зале, когда приводят быка. Могу вступить в клуб, стать его членом. Конечно, открой глаза! Хорошая жизнь, да? Но оглянись вокруг, посмотри сам. Когда я прибыл в это огромное брюхо страны, у меня не было ни копейки. А теперь? Посмотри на меня хорошенько, с головы до пят - веришь или нет, но, клянусь Всевышним, у меня долгов на восемь тысяч зеленых! Возьми и сделай, сосунок! И не сиди с открытым ртом, вижу, ты мне не веришь. Спроси у любого в округе, они тебе скажут. Пооколачивайся тут какое-то время, и у тебя тоже появится газонокосилка и электроплита с красной подсветкой, чтобы жарить гамбургеры по науке. Тут есть всё, что душе угодно, потому что твой средний человек среднего класса ждет, высунув язык, просто умирает - так хочет сделать лорда из прагматичного пролетария. И тебя охватит потребительская лихорадка, как меня - как на овце заводятся блохи.