Она обращала внимание на всё, она была - словно воробей, клюющий по зернышку в куче навоза. Пока не встретила лысого парня, писателя, высоколобого, как большие шишки в баре, но на другой манер. Он был писателем, который больше не хочет писать. И некоторые из его речей проникли под кожу Душеньке, восхитили ее. Она сказала мне дрожащим голосом, что никогда не спала с ним, что они просто разговаривали по душам, и всё. Думаю, так и было, иначе она не последовала бы за ним в Рим. Этот клоун, должно быть, внушил ей какие-то идеи, вскружил голову. Он надувал щеки, утверждая, что существует нечто, чего нельзя просто требовать на баррикадах или вырвать, угрожая взорвать людей бомбой. Это было что-то действительно «сверх», как дрожь, которая охватывает в постели. И когда речь идет о таких вещах, пролетарий вроде меня начинает подозревать. что нет смысла торговаться, что истинного счастья нельзя достичь, пока он не вырвет какую-то особую магию из рук бывшего хозяина.
Что-то такое она говорила. Душенька на самом деле и сама этого не понимала, но я видел, в каком она восторге от этого. И сейчас, спустя столько лет, я тру свое сердце, пытаясь понять, что это такое не дает нам всем покоя. То, что еще осталось у буржуазии и что нужно отнять. Конечно, отнять это тяжело, потому что ублюдки тщательно это охраняют. У меня внутри всё зудит, когда я об этом думаю. Были времена, когда только высшему классу было позволено страдать нервами. Но сейчас я вижу, как нервничает парень в джинсах, когда кто-то, отличающийся от него, приходит и садится рядом с ним в метро. Или в кинотеатре. Где угодно. Он начинает нервничать, старается избегать любого телесного контакта, и смотрит на соседа, столь сильно отличающегося от него, долгим взглядом. Он подозревает, что он - не столь важен, как тот другой парень рядом с ним, в наглаженной одежде и очках. Его раздражают не манеры парня - в смысле, я давно это понял, у меня столь же хорошие манеры и корректное поведение, как у главы муниципального совета. Это - что-то другое, черт знает, что это, и кто это придумал.
Душенька быстро научилась хорошим манерам. Но лысый парень сказал ей что-то, что не давало ей покоя. Вплоть до того, что, казалось, говорит не она. Кто-то другой говорил ее устами, словно играл на скрипке или пианино. Звучала музыка. Когда этот идиотский бестолковый писака исчез из ее жизни, из нашего прекрасного Будапешта, она не смогла просто его отпустить, она последовала за ним...В итоге она призналась, что он умер там, в Риме, среди статуй, в том самом отеле, на той самой кровати, в том самом номере, где мы спали, то есть когда не ворошили сено. Таковы женщины. Поверь, чувак, доверься моему опыту. Они поедут за тем, на кого положили глаз, если еще с ним не переспали. Они всё разрушат и перевернут с ног на голову от досады. Ухватятся за идею, что парень, которого они хотят, должен стать с ними одним целым. Приходят на кладбище и расстраиваются, когда видят чьи-то чужие цветы на могиле бедного вероломного покойника. А всё потому, что второсортный поэт сказал им, что в мире есть что-то получше, чем жратва и выпивка. Что это? Это называют «культурой». А этот клоун всё повторяет, что культура - некое подобие рефлекса.