- Это за три бокала, - сказал он. Снял очки и протер их. Посмотрел перед собой, прищурившись близоруко. В счете была указана сумма «три шестьдесят». Я вернул ему доллар и сорок центов. Он отмахнулся.
- Оставь, Эде. Это тебе.
Вот оно. Точка возгорания! Но он не смотрел на меня, он пытался встать. Это было непросто, ему пришлось ухватиться за барную стойку. Я смотрел на доллар и сорок центов на ладони и спрашивал себя, не швырнуть ли эти деньги ему в лицо. Но не мог сказать ни слова. В конце концов, изрядно попотев, он смог встать на ноги.
- Доктор, вы припарковались далеко отсюда? - спросил я.
Он покачал головой и закашлялся, словно курильщик.
- У меня нет машины, я езжу на метро.
Я сказал как можно тверже:
- Моя машина припаркована неподалеку. Новая. Я отвезу вас домой.
- Нет, - икнул он. - Метро - это прекрасно. Доставит меня прямиком домой.
- Теперь послушай меня, дружище! - рявкнул я. - Я отвезу тебя домой на своей новой машине! Я, вонючий пролетарий.
Я вышел из-за барной стойки и шагнул к нему. Подумал, что, если он откажется, я выбью ему зубы. Потому что в конце концов придется.
Словно кот язык прикусил. Он покосился на меня.
- О’кей, - кивнул он. - Отвези меня домой, вонючий пролетарий.
Я обхватил его руками и повел к двери, по-товарищецки, как умеют только мужчины, которые спали с одной женщиной. Вот тебе настоящая демократия.
Он вышел на Сотой, прямо перед арабским кварталом. Исчез, как бетон в реке. Больше никогда я его не видел.
Вот идут писатели. Ты лучше скройся - быстрее сюда, налево. Среди них может оказаться ветеран трудового лагеря нашей старой страны...Осторожность не повредит. И держись подальше от цемента.
Добро пожаловать, господа. Ваш напиток, сэр!