Но он ничего не сказал. А мне было интересно, красивее ли я другой женщины, чью ленту он так тщательно бережет. Потом мы вошли в большой зал, где собралось уже множество гостей - знаменитости, политики, члены правительства и знаменитые красавицы - все они болтали между собой, словно были родственниками, но что бы они ни сказали, остальные уже знали об этом всё, всё, на что им намекнули, и всё, что они подозревали, все они были посвящены. Во что посвящены? В утонченный, декадентский, волнующий, душный, исполненный превосходства, безнадежный, холодный заговор, в котором участвует весь свет, высший свет. Это был огромный зал с колоннами из красного мрамора. Среди гостей сновали слуги в бриджах и белых гольфах, разносили хрустальные подносы с коктейлями и красочными ликерами, горькими, как яд. Я лишь пригубила один их этих горьких напитков, я не переношу алкоголь - сразу начинает кружиться голова. В любом случае, в тот вечер я не нуждалась в крепких напитках. Я ощущала какое-то иррациональное, смехотворное, довольно ребяческое напряжение, словно судьба отметила меня для выполнения какого-то сложного личного задания, словно все наблюдали за мной, именно за мной - все эти красивые, интересные женщины, умные, могущественные мужчины...Я всё время хихикала. Я была очаровательна со всеми, вела себя так, словно я - принцесса восемнадцатого века в напудренном парике. И знаешь что? Обо мне в тот вечер действительно говорили...Невозможно сопротивляться жизни, которую излучает кто-то в моем положении. Вдруг я увидела, что стою среди красных колонн в центре зала, меня окружают мужчины и женщины, я была в точке фокуса, мне кланялись, каждая моя реплика производила фурор. В тот вечер я излучала пугающую уверенность. О да, это был настоящий успех...Но что такое успех? Успех - это воля к власти, во всяком случае - так кажется, огромная воля к власти, которая сжигает всё и всех, кто попадается ей на пути. И всё это - просто потому, что мне нужно было узнать, существует ли где-то женщина, когда-то носившая сиреневую ленту на платье или на шляпке, женщина, значившая для моего мужа больше, чем я...
Я никогда раньше не прикасалась к коктейлям, и в тот вечер их отставила. Позже, за ужином, я выпила полбокала кислого французского шампанского. Вела себя так, словно слегка подвыпила... но как-то по-трезвому: это был здравомыслящий вид опьянения.
Мы ждали, пока накроют ужин, собрались группами в холле, словно на сцене. Мой муж стоял в дверях библиотеки и разговаривал с концертирующим пианистом. Я чувствовала, что он время от времени смотрит на меня, знала, что он бросает на меня любопытные взгляды, не понимая причины моей популярности, внезапного, полного, иррационального светского успеха, которым я наслаждалась - ему было приятно, но в то же время он был обеспокоен. Муж выглядел озадаченным, и я гордилась, ощущая его смятение. Теперь я точно знала свою задачу, и знала, что этот вечер - мой.
Это - самые яркие мгновения жизни. Свет вдруг открывается, и все взгляды устремлены на тебя. Я бы не удивилась, если бы мне в тот вечер сделали предложение. Должна тебе сказать, что свет, тот свет высшего общества и публики со всего мира, безнадежно чужд моей природе. Это муж ввел меня в высший свет, и я там всегда чувствовала себя, как на сцене. Ходила на цыпочках очень осторожно, как в парке развлечений, в доме с привидениями и движущимися полами...Я боялась поскользнуться и упасть. Много лет я была в компании сверхвежлива или сверхсдержанна, или, скорее, неестественна ...Иными словами, я была испугана, холодна или очень дружелюбна - фактически всё, чем я не являюсь на самом деле. Словно охватил какой-то ужасный спазм, но в тот вечер боль прошла. Спазм больше не мучил меня. Я видела всё в бледной дымке - свет, лица людей. Я бы не удивилась, если бы люди начали мне аплодировать.
Потом я почувствовала, что кто-то на меня смотрит. Медленно обернулась и посмотрела на человека, чей взгляд ощущался столь материальным, столь наэлектризованным. Это был Лазарь. Он стоял у колонны и разговаривал с нашей хозяйкой, но смотрел на меня. Мы не виделись год.
Лакеи открыли зеркальные створчатые двери, и гости начали просачиваться в тускло освещенный свечами обеденный зал, все двигались так, словно участвуют в театральном шествии.
Лазарь подошел ко мне.
- Что с вами случилось? - спросил он, голос у него был сдавленный, почти официальный.
- А что? - спросила я немного хрипло, голова еще кружилась от успеха.
- В вас что-то изменилось, - ответил Лазарь. - Я просто хочу извиниться за ту дешевую шутку, которую мы с вами сыграли. Вы помните?...