- Помню, - ответила я. - Пожалуйста, не беспокойтесь. Гении любят играть.
- Вы в кого-нибудь влюблены? - спросил он абсолютно серьезно, абсолютно спокойно, глядя мне прямо в глаза.
-Да, - ответила я спокойно и торжественно. - В своего мужа.
Мы стояли в дверях обеденного зала. Он оглядел меня с головы до ног. Очень нежно и с огромной симпатией прошептал:
- Бедная душа.
Потом взял меня за руку и провел к столу.
Он был одним из моих соседей по столу. С другой стороны от меня сидел пожилой граф, который понятия не имел, кто я, и забрасывал меня пышными комплиментами. Слева от Лазаря сидела жена знаменитого дипломата, которая говорила только на французском. Блюда тоже были французские. Между переменами блюд и отрывками разговора на французском Лазарь повернулся ко мне и сказал очень тихо и естественно, без какого-либо вступления, словно мы просто продолжили разговор, начатый намного ранее:
- И что вы решили делать?
Я медленно управлялась с птицей под соусом. Склонилась над тарелкой с ножом и вилкой в руке, улыбнулась ему и ответила настолько легко, словно это была пустая болтовня.
- Я решила заполучить его. В смысле, вернуть.
- Это невозможно, - сказал Лазарь. - Он вас никогда не бросал. Вот поэтому и невозможно его вернуть. Вернуть можно неверного. Того, кто ушел. Но того, кто никогда на самом деле не уходил, вернуть невозможно. У вас не получится.
- Так зачем же он женился? - спросила я.
- Потому что иначе он был бы потерян.
- Каким образом потерян?
- Эмоционально. Он почувствовал что-то, что было намного сильнее, чем он, и почувствовал, что он этого недостоин.
- Эмоционально? - спросила я тихим ровным голосом, склонившись над столом, чтобы никто больше меня не услышал. - Это та эмоция, которая привязывает его к женщине с сиреневой лентой?
- Что вам об этом известно? - Лазарь напрягся.
- Лишь то, что мне нужно знать, - честно ответила я.
- Кто вам это рассказал? Петер?
- Нет, - ответила я. - Вам не кажется, что мы знаем всё о тех, кого любим.
- Это правда, - мрачно ответил Лазарь.
- А вы? - я удивилась спокойствию своего голоса. - Вы знаете женщину с сиреневой лентой?
- Я...? - пробормотал Лазарь и кивнул лысой головой. Он явно расстроился. - Да, я ее знаю.
- Вы иногда с нею видитесь?
- Редко. Практически никогда, - он посмотрел в потолок. - Я не видел ее уже очень давно.
Лазарь начал нервно стучать по столу своими длинными костлявыми пальцами. Жена дипломата сказала что-то по-французски, я ответила что-то на вопрос старого графа, а он, бог весть зачем, пытался меня развлечь парочкой китайских изречений. Но мне было сложно сосредоточиться на его китайских изречениях. Принесли шампанское и фрукты. Когда я сделала первый глоток бледно-розового шампанского, и графу удалось с определенными трудностями выпутаться из разговора о китайских изречениях, Лазарь снова повернулся ко мне.
- Зачем вы надели сегодня вечером этот сиреневый бант?
- Вы заметили? - спросила я и сорвала виноградину с грозди.
- Сразу же, как только вы вошли в комнату.
- Как вы думаете, Петер тоже заметил?
- Будьте осторожны, - предупредил меня Лазарь. - Вы играете в опасную игру.
Мы посмотрели на Петера, словно заговорщики. Было что-то призрачное в огромном зале, в трепещущем пламени свеч, в приглушенных тонах нашего разговора, в словах, которые мы произнесли, а еще более - в настроении, которое они навеяли. Я сидела прямо, не шевелясь, смотрела вперед и улыбалась, словно мои соседи по столу развлекали меня чудесными шутками и очаровательными историями. Нет нужды говорить, что меня заинтересовало сказанное Лазарем. Никогда прежде или после того я не слышала ничего, что заинтересовало бы меня больше, чем слова Лазаря в тот вечер.
Когда мы встали из-за стола, Петер подошел ко мне.
- Вы так много смеялись за ужином, - сказал он. - Вы бледны. Не хотите выйти в сад?
- Нет, - ответила я. - Со мной всё в порядке. Это просто свет.
- Идемте в теплицу, - сказал Лазарь. - Там можно выпить крепкого кофе.
- Возьмите меня с собой, - нервно улыбнулся Петер. - Я бы тоже не отказался посмеяться.
- Нет, - ответила я. Лазарь со мной согласился.
- Нет. На этот раз правила игры отличаются от установленных ранее. На этот раз мы играем вдвоем, и тебе присоединиться нельзя. Иди поговори со своими графинями.
И тут муж заметил сиреневую ленту. Он по своему обыкновению близоруко заморгал и невольно наклонился ко мне, словно что-то изучал. Потом Лазарь взял меня за руку и увел.