Я уже говорила о гостевой комнате в монастыре?...Ну да, и это тоже. Но, кроме того, это была клетка, клетка дикого животного. Шестнадцать лет она ходила туда-сюда по этой клетке, задевая мебель, или по точно такой же клетке. Она была уточненным диким животным, воплощавшим страсть и терпение. Я вошла в ее клетку, и теперь мы смотрели друг на друга. От этой женщины не откупишься дешевыми маленькими безделушками. Она хотела всё, всю жизнь, судьбу со всеми ее опасностями. И она могла ждать. Я признала, что она отлично умеет ждать, и вздрогнула.
Медальон и лента по-прежнему лежали у меня на коленях. Я сидела в оцепенении.
- Верните, пожалуйста, фотографию, - в конце концов сказала Юдит.
Я не шевелилась, и она продолжила:
- Я позволю вам взять одну из них, ту, которую сделали в прошлом году. Но вторая - моя.
Это - ее собственность. Она говорила так, словно выносила приговор. Да, другую фотографию сделали шестнадцать лет назад, до нашей с Петером встречи. Но она тогда уже была с ним знакома, возможно, знала его лучше, чем когда-либо знала я. Я еще раз посмотрела на фотографии, потом молча отдала ей медальон.
Юдит тоже посмотрела на фотографии, внимательно их изучила, словно для того, чтобы убедиться, что им не причинили никакого вреда. Потом подошла к окну и достала из-под кровати старый сплющенный несессер, нашла в прикроватном столике маленький кдючик, открыла потрепанный несессер и спрятала туда медальон. Всё это она делала медленно, методично, без малейших признаков волнения, словно ей принадлежало всё время этого мира. Я внимательно за нею следила, мимоходом отметила, что вот прямо сейчас Юдит обращается ко мне, просит фотографии, не используя при этом привычные формулы вежливости 'барышня' или 'мадам'.
За эти несколько мгновений я почувствовала еще кое-что. Прошло уже много лет, так что сейчас я вижу картину намного точнее. Меня переполняли чувства, я думала, что в происходящем нет ничего необычного. Словно я уже видела всё это раньше. Конечно, меня изумило, насколько прав оказался прошлой ночью Лазарь, когда так и сказал мне, что женщина с сиреневой лентой, найти которую для меня было вопросом жизни и смерти, находится всего через несколько улиц отсюда, в квартире моей свекрови. Меня поразило то, что, оказывается, я часто с ней тут встречалась и даже разговаривала. Когда в то утро вышла из дома, словно одержимая, полна решимости найти своего единственного врага в этой жизни, я не ожидала, что первая же моя попытка приведет прямо к ней...Несомненно, если бы кто-то предсказал это вчера, я вежливо попросила бы сменить тему беседы, поскольку не люблю шутить о серьезных вещах. Но теперь, когда это произошло, мое изумление испарилось. Меня больше не удивляла ни эта женщина, ни комната. О Юдит я знала лишь то, что она была 'прекрасной опорой' моей свекрови, ее считали фактически членом семьи - чудесное свидетельство того, сколь многого можно добиться с помощью надлежащего обучения. Но теперь я почувствовала, что знаю о ней намного больше, знаю всё. Не в словах, не разумом. Я знала инстинктивно, это была часть моей судьбы: несмотря на то, что все эти годы наши разговоры сводились к тому, что я желала ей хорошего дня, спрашивала, есть ли кто-нибудь дома, или просила стакан воды. Мне следовало бояться ее, ее лица. Это - просто женщина на другой стороне улицы, идущая по своим делам, ждущая и стареющая, как и я ... а я была на своей стороне улицы, не зная, почему в моей жизни чего-то не хватает, почему моя жизнь невыносима, или что делать с чувством, которое преследует меня день и ночь, с этим чувством, которое проникло в мои кости, словно какая-то таинственная вредоносная радиация, чувство, что всё - как-то неправильно...я ничего не знала о своем муже и Юдит. Но бывают мгновения в жизни, когда мы понимаем, что самое маловероятное, самое невозможное и непостижимое - на самом деле самое простое и находящееся под рукой. Вдруг нам раскрывают механизм жизни, те, кто казался нам важными, исчезают, словно опустившись в люк, а на первый план выходят те, о ком мы, конечно, мало знаем, но кого, как мы вдруг понимаем, ждали, так же, как им было суждено ждать нас, ждать этого мгновения...
И всё произощло именно так, как предсказал Лазарь: прямо у меня на пороге.
Ситуация такова: крестьянка хранит фотографии моего мужа в медальоне, который висит у нее на шее. В пятнадцать лет она переехала из своей деревни в город, устроилась работать в семью высшего среднего класса. Естественно, она влюбилась в молодого хозяина. Со временем молодой хозяин вырос и женился. Служанка и молодой хозяин иногда виделись, но больше не были близки. Классовые различия еще больше углубили пропасть между ними. И время шло для них обоих. Мужчина стареет. Девушка превратилась почти в старую деву. Она так и не вышла замуж. Почему она не вышла замуж?