Секунду помолчала.
- Хорошо, я вам расскажу, - сказала Юдит, тяжело дыша. - Он хотел на мне жениться.
- Понимаю, - сказала я так, словно ничего более естественного нельзя было себе представить. - И когда это было?
- Двенадцать лет назад, в декабре. Он настаивал. Целых два года.
- Сколько тебе тогда было лет?
- Восемнадцать.
Так что моему мужу тогда было тридцать шесть. Я спросила как можно более дружелюбно, словно ничего не произошло:
- У тебя есть фотография тех времен?
- Фотография вашего мужа? - удивилась Юдит. - Да, вы ее только что видели.
- Нет, - ответила я. - Твоя фотография, Юдит.
- Есть, - ответила Юдит угрюмо, теперь очень напоминая служанку со скверным характером. - Так вышло, что есть.
Она выдвинула тумбочку туалетного столика и достала школьную тетрадь в клеточку - знаете, такими мы пользовались в школе на уроках французского, делали заметки о Лафонтене и тому подобное...Юдит начала листать тетрадь. Там были религиозные изображения, рекламные объявления, вырезанные из газет...Я стоя заглядывала ей через плечо, пока она листала страницы тетради.
Религиозные изображения - портреты Святого Антония Падуанского и Святого Иосифа. А вот всё остальное в этой тетради служило прямым или косвенным напоминанием о моем муже. Газетные вырезки - реклама фабрики моего мужа. Счет за цилиндр из магазина головных уборов. Некролог моего тестя. И объявление на бумаге с водяными знаками о нашей предстоящей помолвке с Петером.
Всё это Юдит листала без эмоций, немного устало, словно в прошлом уже насмотрелась на эти вырезки, они ей почти надоели, но она не может их выбросить. Впервые я посмотрела на ее руки: сильные, длинные и костлявые, с аккуратно подстриженными ногтями без лака. Длинные, сильные, костлявые пальцы. Двумя пальцами она взяла одну из фотографий.
- Вот, - сказала Юдит с горькой усмешкой, уголки губ опустились вниз.
На фотографии была Юдит Альдосо в восемнадцать лет, в том возрасте, когда мой муж захотел на ней жениться.
Фотографию сделали где-то в городе, в дешевой студии. Золотые буквы с обратной стороны сообщали о том, что владелец студии готов запечатлеть все мгновения семейного воссоединения. Это было традиционное фото в стиле светского позерства: невидимые металлические штыри держали голову девушки в нужном положении, чтобы она смотрела на что-то вдали, глаза у нее были стеклянные и испуганные. По такому случаю Юдит Альдосо заплела волосы в две косы и уложила их короной в стиле Елизаветы Габсбург. Ее гордое и перепуганное крестьянское лицо выглядело так, словно она молит о помощи.
- Верните фотографию, - резко сказала Юдит и отняла снимок, положила его обратно в тетрадь в клеточку, словно пряча от внешнего мира что-то личное.
- Вот как я тогда выглядела, - сказала она. - К тому времени я работала здесь уже три года. Он никогда со мной не разговаривал. Потом однажды спросил, умею ли я читать. Я ответила, что умею. Он сказал: 'Хорошо'. Но книги никогда мне не давал. Мы не разговаривали.
- Так что же случилось?
- Ничего, - пожала плечами Юдит. - Это всё.
- Ты просто знала?
- Сами знаете.
- Это правда, - вздохнула я. - А потом?
Юдит посмотрела на потолок и облокотилась на сервант, глаза ее оставались слегка стеклянными и испуганными, словно она смотрела в далекое прошлое.
- Так что через три года, - сказала Юдит, теперь она говорила медленно и сбивчиво, - он со мной поговорил. Было Рождество. Мы были в гостиной. Он долго говорил. Очень волновался. Я просто слушала.
- Да? - спросила я, сглотнув слюну.
- Да, - ответила Юдит и тоже сглотнула слюну. - Он сказал, что знает, что это очень сложно. Он не хочет, чтобы я была его любовницей. Хочет, чтобы мы уехали вместе за границу, куда-нибудь в Италию, - лицо Юдит больше не было напряжено. Она улыбалась, глаза ее сияли так, словно она действительно понимает всё значение этого чудесного слова, словно это значит для нее всё, больше, чем кто-либо мог бы сказать или на что мог бы надеяться в жизни.
Мы обе невольно посмотрели на туристический буклет с загнутыми краями, лежавший на столе - на море легкая зыбь, дети играют на песке...Вот насколько близко Италия.
- И ты отказала?
- Да, - ответила Юдит, помрачнев.
- Почему?...
- Просто, - отрезала она. А потом неуверенно добавила:
- Я боялась.
- Чего?...
- Всего, - пожала плечами Юдит.
- Потому что он был хозяином, а ты - служанкой?...
- В том числе, - спокойно согласилась Юдит и посмотрела на меня почти с благодарностью, словно благодаря за то, что я произнесла это вместо нее, спасла ее от страданий. - Я всегда боялась. Но не только этого. Я чувствовала, что что-то не так. Он слишком был выше меня, - покачала головой Юдит.