- А другая фотография? Ты ее получила от него?
- Другая? Нет, - потупилась Юдит. - Я ее купила.
- Где?
- В фотоателье. Почти даром, - ответила Юдит.
- Понятно, - сказала я. - Больше ты ничего от него не получала?
- Что-то еще? - широко открыла глаза от удивления Юдит. - О да. Однажды он подарил мне засахаренную апельсиновую корку.
- Любишь это лакомство?
Юдит снова потупилась. Я видела, что ее смущает это проявление слабости.
- Да, - ответила Юдит. - Но я ее не ела, - добавила она, словно оправдываясь. - Хотите на нее посмотреть?...Я ее сохранила. Спрятала в бумажный сверток.
Она повернулась к серванту, исполненная решимости предъявить доказательство своей невиновности. Я быстро протянула руку.
- Нет, Юдит, брось, - сказала я. - Я тебе верю. А потом? Что было потом?
- Ничего, - ответила она так просто, словно рассказывала старую сказку. - Он уехал, и мне стало лучше. Ее милость отослала меня домой на три месяца. Было лето. Время собирать урожай. Но мне сохранили полное жалованье, - похвасталась Юдит. - Потом я вернулась. Он долго не возвращался. Четыре года. В моей душе снова воцарился мир. Когда он вернулся, больше не жил с нами. Мы больше никогда не разговаривали. Ни разу не написал. Да, это была своего рода болезнь, - заявила она, словно раньше долго спорила с собой, а потом пришла к мудрому выводу, и теперь полна решимости его доказать.
- Этим всё и закончилось? - спросила я.
- Этим и закончилось. Он женился. Потом родился ребенок. Потом умер. Я выплакала все глаза, мне было жаль вашу милость.
- Да-да, сменим тему, - сказала я взолнованно и рассеянно, явно отказываясь принять ее проявление эмпатии. - Скажи, Юдит. Скажи мне, что вы никогда больше не разговаривали.
- Никогда, - ответила Юдит и посмотрела мне в глаза.
- Даже об этом?
- Ни о чем, - торжественно заверила меня Юдит.
Я поняла, что это - правда, высеченная в камне. Они не были лжецами. Меня начало тошнить от страха и шока. Вообще плохо себя чувствовала. Ничего не могло быть хуже новости о том, что они больше никогда с тех пор не разговаривали. Что они хранили молчание двенадцать лет: это объяснило мне всё. И всё это время она ходила с медальоном на шее, в котором была спрятана его фотография, а он носил с собой кусок сиреневой ленты, который отрезал и спрятал в глубочайших тайниках кошелька. Он женился, взял меня в жены, и когда приходил домой, возвращался не полностью, потому что его ждала еще и она. Это объяснило мне всё. Мои руки и ноги сковал холод. Меня начала бить дрожь.
- Ответь мне еще на один вопрос, - сказала я. - Я не прошу тебя клясться в правдивости этих слов. Я помню, что поклялась ничего не говорить мужу, и сдержу обещание. Так что скажи мне лишь одно, Юдит: ты не жалела об этом?
- О чем?
- О том, что не приняла его предложение руки и сердца?
Она скрестила руки на груди и подошла к окну, посмотрела в тенистый двор старинного дома. После долгого молчания бросила через плечо: - Да.
Слово упало между нами, как бомба: словно кто-то швырнул в комнату невзорвавшуюся гранату. В тишине мы слышали биение своих сердец и часики невидимой бомбы, они тикали. Часики продолжали тикать. Они тикали целых два года, а потом взорвались.
В зале раздался шум. Прибыла свекровь. Юдит на цыпочках подошла к дверям, одним привычным движением тихо повернула ключ в замке. Дверь открылась, на пороге стояла моя свекровь в шубе и шляпе, она только что приехала из города.
- Это ты, - побледнела свекровь.
- Мама, мы болтали, - я встала.
Мы втроем стояли в комнате служанки - моя свекровь, Юдит и я, словно три Парки в живой картине. Мне в голову вдруг пришло это сравнение, и, сколь бы ни была я расстроена, нервно рассмеялась. Но продолжать смеяться я не могла, поскольку свекровь вошла в комнату более бледная, чем обычно, села на кровать Юдит, закрыла лицо руками и расплакалась.
- Пожалуйста, не плачьте, - сказала Юдит. - Она поклялась никому не рассказывать.
Она медленно осмотрела меня с головы до ног, потом вышла из комнаты. .
После обеда я позвонила Лазарю, его не оказалось дома, трубку взяла служанка. Примерно в полпятого зазвонил телефон - звонил Лазарь из города. Он немного помолчал, словно находился очень далеко, в другой галактике, потому что ему нужно было очень тщательно обдумать ответ на мой вопрос, в конце концов, до смешного простой. Мне очень нужно было с ним увидеться.
- Мне приехать к тебе? - в конце концов, резко спросил он.
Но это было невозможно, с минуты на минуту я ждала возвращения мужа. И не могла предложить встретиться в кафе или кондитерской. Лазарь был раздражен, но потом смягчился и сказал: