- Если настаиваешь, я поеду домой и буду ждать тебя в квартире.
Я сразу приняла приглашение. На самом деле тогда я особо не раздумывала. Вообще в те дни, но особенно - в течение нескольких часов после утреннего разговора я была в таком странном расположении духа, мне казалось, что я иду в опасные лапы жизни, в нечто среднее между тюрьмой и больницей, на тот свет, где обычные правила жизни, социальной и домашней, просто не действуют. Даже поездка домой к Лазарю представлялась мне странно исключительным событием, словно я ехала в карете скорой помощи или в полицейской машине. Лишь один раз, когда я позвонила в дверь, дрожь в руках напомнила мне о том, что я делаю нечто из ряда вон выходящее, нечто не совсем правильное.
Лазарь открыл дверь, поцеловал мне руку и, не говоря ни слова, провел в огромную комнату.
Он жил на пятом этаже нового дома на набережной Дуная. Всё в доме было новейшее, удобное и современное. Только его квартира была обставлена как-то старомодно, провинциально, словно мебелью из вторых рук. Я осмотрелась по сторонам и по-настоящему удивилась. Сколь бы взволнованной и поглощенной своими мыслями я ни была, всё равно замечала всё вокруг и начала оценивать разные детали меблировки, потому что ну ты ведь знаешь, что мы за странные люди - даже если нас ведут на виселицу, мы всё равно продолжаем замечать всё вокруг, например, птичку на дереве или бородавку на подбородке судьи, когда он зачитывает смертный приговор... Так что вот я пришла в эту квартиру. Чувство было такое, словно меня пригласили в неправильное место. Знаешь, в глубине души я уже представляла себе логово Лазаря, и ожидала увидеть что-то экзотическое, чуть ли не Дикий Запад, возможно, вигвам, кучу книг и скальпов завоеванных им женщин или побежденных конкурентов. Но здесь не оказалось ничего подобного. Стояла мебель девятнадцатого века из вишневого дерева, для аккуратности накрытая кружевными салфетками, такие можно увидеть в деревне - знаешь, эти неудобные роскошные стулья с высокими спинками и полированный сервант, забитый этим мусором офисных клерков: стаканы из Мариенбада, пражская керамика...В такой комнате мог бы жить деревенский адвокат среднего достатка, переехавший в город - его жена получила в наследство мебель, и они пока не могут позволить себе что-то новое...Но здесь совсем не была видна женская рука, и Лазарь, насколько мне было известно, был довольно богат.
Он не отвел меня в комнату 'со всеми этими книгами', в которой принимал Юдит Альдосо. Он был очень учтив, как бывает учтив врач с больным пациентом при первом визите. Указал мне на стул и, конечно же, не предложил никаких угощений. С начала до конца разговора он был очень внимателен, корректен и сдержан, словно видел всё это раньше и знал, как знает врач в беседе со смертельно больным пациентом, что разговор бесполезен, что он может лишь слушать, вежливо кивать и, может быть, нашкрябать какой-то неэффективный рецепт - сироп или порошок, не давая никакой надежды...Что Лазарю было известно о сложившейся ситуации? Лишь то, что нельзя давать людям советы в сфере чувств. Я и сама смутно это подозревала. Сидела напротив него и с раздражением понимала, что эта поездка бессмысленна. В жизни не существует такого человека, как 'советчик'. Вещи просто происходят, а потом - заканчиваются.
- Вы нашли ее? - без всяких преамбул спросил Лазарь.
- Да, - ответила я, поскольку Лазарь не нуждался в подробных объяснениях.
- Теперь чувствуете себя лучше, спокойнее?
- Я бы так не сказала. Именно поэтому я к вам пришла. Хочу узнать, что произойдет потом.
- Я правда не могу вам сказать, - ответил Лазарь безо всяких эмоций. - Может быть, ничего. Вы вспомните, что я вас предупреждал - не нужно растравлять рану. Она уже довольно хорошо затянулась. Был, как говорят врачи, славный рубец. А теперь рану растравили. Теперь там надрез.
Медицинские термины меня не удивили. В любом случае чувство было такое, словно я нахожусь в приемной врача или в хирургической палате. Должна отметить, что в этом не было ничего 'литературного', ничего, что вы могли бы вообразить в квартире знаменитого писателя...Нет, всё было очень буржуазно, для среднего класса, ужасно скромно и опрятно. Он заметил, что мой взгляд рыщет по комнате. Сидеть напротив него было не очень комфортно, я видела, что он всё замечает. Чувствовала себя обнаженной, словно лежала на операционном столе. Подумала о том, что в один прекрасный день всё это окажется в книге.
- Мне необходимо, чтобы вокруг царил определенный порядок, - объяснил Лазарь. - Люди столь неорганизованы. В идеале человек должен устраивать свои дела так же четко, как почтальон. Не могу сосредоточиться среди хаоса.