- Моя свекровь тогда чем-то помогла?
Лазарь покачал головой, словно отгоняя дурное воспоминание.
- Не особо.
- Но вы, конечно же, не думали, - сказала я возмущенно, - что женщина столь гордая, утонченная и необычайная, как моя свекровь, согласилась бы на такое безумие?
- Я ничего не думал, - осторожно ответил Лазарь. - Я лишь знал, что эта гордая, утонченная и необычайная женщина, как вы выразились, много лет подавляла свои чувства. Она жила не столько в квартире, сколько в холодном сарае. Люди, столь тщательно замораживающие свои чувства, скорее готовы понять человека, отчаянно нуждающегося в тепле.
- И это вы помешали Петеру согреться - как вы выразились - в огне этой странной страсти?
- Я это сделал, - словно терпеливый учитель, начал объяснять Петер, - потому что не люблю людей, которые одним дарят тепло, а других зажаривают живьем.
- Вы считали Юдит Альдосо настолько опасной?
- Саму по себе?...Сложный вопрос. Саму по себе, наверное, нет. Но ситуацию, которую она могла спровоцировать - да, она была опасна.
- А альтернатива, ситуация, которая тогда сложилась - вы ее считали менее опасной? - я старалась не сорваться на крик.
- В любом случае, ее было легче контролировать, - ответил Лазарь.
Я действительно не понимала. Слушала и смотрела на него.
- Вижу, вы не верите, что я - традиционалист, старомодный законопослушный человек, мадам, - сказал он. - Мы, писатели, возможно, единственные законопослушные люди в мире. Представители среднего класса - намного более беспокойный и мятежный народ, чем принято думать. Не случайно стандартные участники любого революционного движения - именно несогласные представители среднего класса. Но мы, писатели, не можем питать революционные иллюзии. Мы охраняем то, что есть. Сохранить что-то - намного сложнее, чем захватить или уничтожить. И я не могу позволить героям своих книг - героям, которых любят мои читатели - восстать против существующего порядка. В мире, где всех охватила настоящая лихорадка уничтожения прошлого и строительства нового, я должен следовать неписаным договорам, в которых содержится главный смысл более глубинного порядка и гармонии. Я - лесник, живущий среди браконьеров. Это - опасная работа...Новый мир!? - в голосе Лазаря было столько страдания и разочарованного презрения, что я вновь посмотрела на него. - Словно люди стали новыми!'.
- Именно поэтому вы были против брака Лазаря с Юдит Альдосо?
- Конечно, это была не единственная причина, по которой я не мог это допустить. Петер - буржуа, ценный прелставитель буржуазии...таких, как он, мало осталось. Он олицетворяет собой культуру, которая очень важна для меня. Однажды он сказал мне, словно в шутку, что моя роль - быть главным свидетелем его жизни. Я ответил ему тоже в шутку, доля шутки в которой была не столь велика, как вы могли бы подумать, что я должен следить за ним из чисто коммерческого интереса, потому что он - мой читатель, а писатели должны беречь своих читателей. Конечно, не о сохранении количества читателей я пекся, а о тех нескольких душах, в которых, как я знал, продолжит существовать мое чувство ответственности перед миром...Это - люди, для которых я пишу...Если бы я этого не делал, в том, что я написал, не было бы никакого смысла. Петер - один из немногих. Их немного осталось - и здесь, и во всем мире...Остальные меня не интересуют. Но это была не истинная причина, точнее - не причина. я просто ревновал, потому что любил его. Я никогда не поддавался своим чувствам...но это чувство, эта дружба была намного более сложной и утонченной, чем любовь. Это - самое сильное из всех человеческих чувств... поистине вам безразлично. Женщинам оно неведомо.
- Но почему вы ревновали именно к этой женщине? - настаивала я. Я слушала всё, что он говорил, но всё равно чувствовала, что он не говорит мне всю правду, избегает настоящей проблемы.
- Потому что я не люблю сентиментальных героев, - в конце концов признал Лазарь, словно отказываясь сказать правду. - Более всего на свете я люблю видеть всё и всех на своих местах. Но меня беспокоило не только классовое неравенство. Женщины быстро учатся и столетия эволюции могут пройти за несколько мгновений...Не сомневаюсь, рядом с Петером эта женщина научилась бы всему в мгновение ока, и ее манеры были бы столь же идеальны, как ваши или мои прошлой ночью в огромном доме....Женщины в целом намного выше в смысле культуры и манер, чем мужчины их класса. Но Петер всё равно продолжал воспринимать себя как сентиментального героя, героя с момента пробуждения до отхода ко сну, потому что он делал что-то, что мир не одобрял, взял на себя миссию абсолютно человеческую и абсолютно приемлемую для Бога и человека, но тот, кто взял на себя эту миссию, должен быть героем, сентиментальным героем. И это - не всё. Была женщина. Эта женщина никогда не простила бы Петера за то, что он принадлежит к среднему классу.