Что это за неудача? Именно та, о которой я говорил. Мне не хватило смелости принять нежность женщины, которая меня любила. Я сопротивлялся. Из-за этого я даже смотрел на нее немного свысока, потому что она отличалась от меня - представительница мелкой буржуазии с другими вкусами, которой нужен был другой ритм жизни, я боялся, что в конце концов паду жертвой какого-то высокоморального и крайне сложного шантажа - у меня отнимут этот дар любви. Тогда мне не было известно то, что я знаю сейчас...я не знал, что в жизни не существует ничего постыдного. Постыдна лишь трусость, которая мешает нам принимать чувства других людей и дарить свои. Это в сущности - вопрос гордости. А я верю в гордость. Человек не может жить в бесчестьи.
Твое здоровье! Мне нравится это вино, слабый привкус сладости. Я его очень полюбил в последнее время, часто вечером открываю бутылочку. Хочешь закурить, старина?
Короче говоря, проблема моей первой жены заключалась в том, что у нас с ней был разный ритм жизни. В душе человека среднего класса всегда присутствует какая-то неуклюжесть, испуг, фальшь, ужас, большая любовь к притворству, они очень обидчивы, особенно, если увезти из дома и лишить привычной среды обитания. Мне не известен никакой другой класс, дети которого крались бы по жизни с таким испуганным подозрением. Что касается этой женщины, моей первой жены, она могла бы дать мне всё, что женщина может дать мужчине, если бы ей больше повезло при рождении, если бы она была выше или ниже по рождению, иными словами, если бы родилась с большей психологической свободой. Она всё знала, всё понимала...Знала, какие цветы ставить в старинную флорентийскую вазу весной, а какие - осенью, она умела одеваться, одевалась с должной скромностью, мне никогда не приходилось краснеть за нее в обществе, она всегда отвечала и говорила именно то, что следовало, образцово вела хозяйство - наши слуги выполняли задания без суеты, как она их научила. У нас была образцовая жизнь. Но была и другая часть жизни, более темный ее угол, угол, который является реальностью, словно катаракта или джунгли - не очень идеальный. Речь не только о спальне... хотя, конечно, и о ней тоже. Спальня - тоже джунгли, в конце концов. Она хранит воспоминания столь примитивные и абсолютные, что является сама по себе смыслом и содежанием жизни. Если мы будем окучивать и пропалывать эти джунгли, у нас получится красивое, окультуренное, очаровательное местечко, полное ароматных цветов, красивых деревьев и кустов, там будут звенеть радужные фонтаны, но не останется ничего от джунглей, в которые мы жаждем вернуться, но больше не можем.
Это просто роль, которую нужно играть. Роль респектабельного гражданина, солидного буржуа, как говорится. Никто не платит за культуру более высокую цену, чем мы. Это великая драматическая роль, и, как с любой героической ролью, заплатить придется сполна. Тебе понадобится смелость, необходимая для того, чтобы быть счастливым. Искусство - это опыт для художника. Для солидного гражданина искусство - это опыт обучения. Наверное, ты не очень часто вел такие разговоры в Перу, где жизнь бурлит газами и выбрасывает на поверхность разные вещества. А я жил в Будапеште, в элитном пригороде Рожадомб. Человеку следует учитывать атмосферу, в которой он родился.
Потом случилось много такого, о чем я не хочу говорить. Эта женщина еще жива и живет одна. Я иногда ее вижу. Мы не встречаемся, потому что она по-прежнему меня любит. Знаешь, она - не та женщина, которую можно просто бросить, пунктуально отправлять алименты первого числа каждого месяца, меха или украшения в подарок на Рождество или день рождения, и думать, что выполнил свой долг перед ней. Такая женщина будет любить вас всегда и никогда не полюбит никого другого. Она не злится на вас, потому что считает: если двое любят друг друга, между ними нет и не может быть настоящего гнева. Ярость, жажда мести - да, но гнев - это всегда чего-то ждущий вид гнева...нет, невозможно. Может быть, она меня больше не ждет. Живет и медленно умирает. Она умрет с хорошим вкусом, с надлежащей утонченностью, как приличествует ее классу, спокойно и без суеты. Она умрет, потому что больше негде занять смысл и содержание для ее жизни, потому что она не может жить без чувства, что кто-то в ней нуждается, без знания того, что есть особенное существо, которое нуждается в ней абсолютно. Она не может это знать. Она могла думать, что добилась некоего компромисса. Некоторое время назад я столкнулся с женщиной, с которой веселился всю ночь - с подругой моей первой жены со школьных времен, недавно вернувшейся из Америки. Была ночь карнавала, мы встретились, и, почти без приглашения, она пришла в мою квартиру. Утром она сказала мне, что Илонка как-то говорила обо мне. Ты ведь знаешь, какими завистливыми бывают подружки...Ну вот, она мне всё и рассказала, как все они поступают. В постели бывшего мужа своей подруги, на утро после того, как мы встретились, что всегда завидовала Илонке, что увидела меня однажды в кафе в городе, где сидела с моей первой женой, а я вдруг зашел и купил засахаренные апельсиновые корки для своей второй жены, а потом достал деньги из коричневого кошелька крокодиловой кожи. Этот кошелек моя первая жена подарила мне на день рождения. Нет, не улыбайся так иронично, как частный сыщик, я так больше не улыбаюсь. Вот так всё было. И эти две женщины, моя первая жена и ее подруга, подробно всё обсудили. Моя жена сказала подруге, что очень меня любит, что чуть не умерла, когда мы расстались, но потом утешилась, потому что узнала, что я - не ее единственная истинная любовь, или, точнее, учитывая все остальные возможности, я - один из многих мужчин, не являющихся ее истинной любовью, или, еще точнее, если тут возможна еще большая точность, единственной истинной любви не существует. Вот что рассказала мне ее подруга тем утром в моей постели. Я посмотрел на нее с презрением, потому что она знала всё это, и всё равно прыгнула ко мне в постель. Когда речь заходит о любви, у меня возникают очень большие сомнения по поводу женской солидарности, но тут я понял, что презираю эту женщину, и вежливо выставил ее вон. Я считал, что столь многим обязан своей первой жене. Но продолжал об этом думать. Со временем я почувствовал, что Илонка лжет. Неправда, что единственной истинной любви не существует. Именно такой любовью я и был для этого уникального создания. А вот для меня не существовало в мире человека столь всеобъемлюще важного: ни она, ни моя вторая жена, ни какая-либо другая женщина таковыми не являлись. Но тогда я об этом не знал. Мы медленно учимся.