Однажды я видел, как отец выписал чек на миллион, поставил свою подпись так уверенно, словно это были не более чем чаевые официанту. А когда фабрика сгорела и страховая компания отказалась платить, потому что пожар произошел из-за небрежности, отец решил ее восстановить. Он мог просто ее бросить и разделить прибыль, а потом с комфортом жить на проценты. Он уже был не молод, за шестьдесят. У него было много оснований не восстанавливать эту фабрику, он прекрасно мог себе позволить ее не восстанавливать, просто гулять, читать книги и осматривать достопримечательности. Но отец ни минуты не раздумывал: он договорился с инвесторами и иностранными инженерами, потом выписал чек и вручил его инженеру, который построил и возглавил новое предприятие. И был прав. Отец умер через два года, но фабрика существует до сих пор, до сих пор эффективна, выполняет полезную работу. Только на это мы можем надеяться в жизни - оставить после себя что-то полезное, что-то, что люди будут ценить.
Да, ты думаешь, что всё это - слабое утешение для строителя и создателя. Знаю, ты думаешь об одиночестве. О глубоком вязком одиночестве, которое входит в состав каждой творческой души, о порождении ограниченной атмосферы, в которой она вынуждена двигаться, о кислороде, которым вынуждена дышать. Ну да. Занятые люди - люди одинокие. Но мы не можем быть полностью уверены, что это одиночество приносит страдания. Я всегда больше страдал от близкого присуствия людей и социального взаимодействия, чем от подлинного одиночества. Бывают времена, когда мы считаем одиночество наказанием: мы - словно дети, которых бросили в темной комнате, пока взрослые болтают и веселяться в соседней. Но в один прекрасный день мы тоже станем взрослыми и поймем, что одиночество - настоящее, полностью осознанное - не наказание, не раненное, болезненное бегство от жизни, не изоляция, а единственный способ существования, действительно подходящий мужчине. И тогда становится легче это пережить. Это - словно дышать чистым горным воздухом.
Вот каким был мой отец. Вот каким тогда был мир. Деньги, работа, порядок: надежный буржуазный мир. Словно дом и фабрику предоставили нам навсегда. Ритуалы, связанные с работой и жизнью, были организованы, словно так было всегда, где-то за пределами нашей жизни. Дома было спокойно. Я рано научился спокойствию, научился молчать. Разговорчивые люди что-то скрывают. Умиротворенные люди в чем-то уверены. Это я тоже узнал от отца. В детстве эти уроки приносили мне страдания. Я чувствовал, что в нашей жизни чего-то не хватает. Ты скажешь - любви...Любви, которая готова пожертвовать собой. Послушай, сказать так - слишком просто. Потом я узнал, что любовь, плохо сформулированная, неуклюже требуемая, убивает больше людей, чем яд, автокатастрофы и рак легких. Люди убивают друг друга любовью, словно какими-то невидимыми лучами смерти. Они постоянно хотят еще больше любви и постоянно требуют проявлений нежности: они хотят всю любовь, всю - для себя. Они хотят всё сердце, хотят высасывать жизненную энергию из окружающих, они жадны, как огромные растения, отбирающие воду, ароматы и свет у других кустарников. Любовь - чудовищный эгоизм. Кто из живущих на свете способен выжить под давлением террора, именуемого любовью? Оглянись вокруг, загляни в окна, мимо которых проходишь. Посмотри в глаза людей, послушай их жалобы - всюду одно и то же отчаяние тревоги. Они не могут жить в соответствии с требованиями, налагаемыми на них любовью. На время смиряются, торгуются, но в конце концов это их истощает. Начинаются расстройства желудка, язвы. Диабет. Шумы в сердце. И смерть.