Мне было почти пятьдесят, когда я понял 'Крейцерову сонату'. Кажется, что это про ревность, но нет, не это - подлинная тема. Вероятно, в шедевре Толстого речь идет о ревности потому, что сам он был болезненно чувствительным и натура у него была ревнивая. Но ревность - не что иное как тшеславие. Ревность жалка и достойна презрения. О да, мне прекрасно знакомо это чувство...слишком хорошо знакомо. Я от него чуть не умер. Но я больше не ревную. Ты меня понимаешь? Веришь мне? Посмотри на меня. Нет, старик, я больше не ревную, потому что - дорогой ценой - я преодолел это тщеславие. Толстой верил, что существует от этого какая-то панацея, поэтому отдал женщине роль наполовину животную: они должны рожать и одеваться в мешковину. Но это - болезнь, а не лекарство. Конечно, альтернатива - не лучше. Она предполагает, что женщина - элемент декора, шедевр эмоций. Как я могу уважать, как могу отдать свое сердце кому-то, кто с момента пробуждения до часа отхода ко сну только то и делает, что наряжается и прихорашивается, словно говоря: 'Вот она я...'. Женщину, которая явно хочет стать привлекательной для меня с помощью перьев, меха и ароматов. Но это - слишком просто. Всё намного сложнее. Она хочет быть привлекательной для всех, понимаешь? Она хочет посеять споры желания в нервной системе мира. Театры, кинотеатры, улица, кафе, ресторан, бани, холмы: всюду - одно и то же нездоровое возбуждение. Думаешь, природе действительно всё это нужно? Нет, мой мальчик! Абсолютно нет. Этого требует лишь одно социальное установление, одна форма производства: та, при которой женщины считают себя товаром на продажу.
Конечно, ты прав, у меня тоже нет ответа получше, лучшей системы производства и социального обмена...все альтернативы провалились. Должен заметить, что в нашей системе женщина постоянно чувствует себя обязанной продаваться, иногда - осознанно, но чаще - подсознательно. Я не говорю, что все женщины осознанно считают себя объектами коммерции...но не решаюсь поверить, что исключения не доказывают правило. Я не виню женщин, это - не их вина. Это представление себя как 'предложения' может стать вопросом жизни и смерти, особенно - когда женщину захватывает глупость, надменность, это представление иронического флирта, когда женщина чувствует, что находится под давлением в окружении более красивых, менее дорогих и более восхитительных женщин. Что женщине делать со своей жизнью как женщине и человеческому существу, когда, как сейчас, женщин намного больше, чем мужчин, во всех странах Европы, и конкуренция достигла ужасающих масштабов? Они предлагают себя, некоторые - целомудренно потупившись, словно трепещущие деликатные букеты, которые продолжают дрожать в одиночестве, если время идет, и никто их не забирает, другие - более осознанно, начиная каждый свой день, как римские легионеры, в полной мере осознающие свою миссию - победить варваров...Нет, друг мой, мы не имеем права осуждать женщин. Единственное право, которое у нас есть - жалеть их, и, возможно, даже не их, а себя, мужчин, поскольку мы не можем устранить этот затяжной болезенный кризис на рынке цивилизации. Это - постоянная тревога. Куда ни пойдешь, куда ни посмотришь. В основе всех человеческих страданий - деньги, возможно, не всегда, но в девяноста случаях из ста. Этой темы святой мудрый автор 'Крейцеровой сонаты' ни разу не коснулся в своих яростных обличениях...
История - о ревности. Толстой проклинал женщин, моду, музыку - все чары светской жизни. Не упомянул он лишь о том, что внутренний покой не достижим с помощью изменений социального строя или замены средств производства, его можем достичь лишь мы сами. Как? Преодолев тщеславие и желание. Возможно ли это?... Почти невозможно. Может быть, потом, когда-нибудь в будущем, это может произойти. Время не уменьшает желание, но ярость, ревность, жадность, безнадежное возбуждение и отвращение - ключевые компоненты желания и его удовлетворения, они могут постепенно потерять вес и исчезнуть. Понимаешь, человек просто устает. Даже сейчас я иногда радуюсь, что старость стучится в двери. Сейчас мне иногда хочется, чтобы был дождливый день и я сидел у камина с бокалом красного вина и старой книгой, в которой написано о старых желаниях и разочарованиях.