Но всё это ничего не значило: это был просто утомительный, осторожный и добросовестный способ заполнения времени. Жизнь остается пустой, если вы не заполняете ее чем-то захватывающим, каким-то проектом с намеком на опасность. Конечно, таким проектом может быть только работа. Это - другой вид работы, невидимая работа души, ума и таланта, плоды который обогащают мир, делают его гуманнее, привносят в него истину. Я много читаю. Но ты ведь знаешь, как оно бывает с чтением...пользу от чтения можно получить лишь в том случае, если отдавать что-то в ответ. Я хочу сказать вот что: если приближаешься к книгам в настроении дуэли, вы оба можете ранить и получить раны, так что тебе хочется спорить, преодолевать и быть преодоленным, обогатиться тем, что ты узнал - не только из книги, но и из жизни, обогатиться возможностью сделать что-то из своей работы. В один прекрасный день я заметил, что книги, которые я читаю, больше не оказывают на меня надлежащее воздействие. Я читал так, как мог бы читать в каком-то заграничном городе, чтобы заполнить время - так идешь в музей и рассматриваешь экспонаты с вежливым равнодушием. Я читал, словно выполняя повинность: вышла новая книга, о которой все говорили, так что я ее читал. Или пропустил какую-то старую классику и чувствовал, что в моем образовании зияет пробел, я что-то пропустил. Вот так я читал...Были времена, когда чтение дарило опыт. Я хватал новые книги известных авторов с душевным трепетом: новая книга была - словно встреча с новым человеком, столкновение, в котором присутствует риск. Это могло принести счастье и обоюдную выгоду, но таило потенциальную угрозу, поскольку могло повлечь за собой нежелательные последствия. До сих пор я читал так, как работал на фабрике, как посещал два-три раза в неделю светские мероприятия, как ходил в театр, как жил дома с женой - вежливо, предусмотрительно, и всё более насущные вопросы, всё более грустные, громкие и неотложные вопросы гремели в моем сердце, так что я спрашивал себя, не болен ли я серьезно, не нахожусь ли в большой опасности, не смертельно ли я болен, или, возможно, я стал жертвой заговора или интриг, и однажды я, быть может, проснусь и узнаю, что всё, ради чего я работал, всё это кропотливо и тщательно организованное предприятие - респектабельность, хорошие манеры и кульминационный шедевр - наше совместное сушествование - рушится вокруг меня...Вот в таком тяжелом эмоциональном состоянии я тогда жил всё время. Однажды я нашел в своем кошельке, в кошельке из коричневой крокодильей кожи, который мне подарила жена, выцветшую сиреневую ленту. Вот тогда я понял, что Юдит Альдосо ждала меня все эти годы. Она ждала, когда я перестану быть трусом. Но со времен нашего разговора в то Рождество прошло много лет.
Что до сиреневой ленты - у меня ее больше нет, она исчезла вместе с кошельком и всем остальным в жизни, как и люди, которые когда-то носили с собой столь важные предметы суеверий - я нашел ее в самом потайном кармане кошелька, в котором хранил только локон своего умершего сына. Мне понадобилось время, чтобы понять, что там делает сиреневая лента, как она у меня оказалась и когда Юдит могла подложить ее в кошелек. Жена ушла в спа-салон, оставила меня дома одного, а мать отправила Юдит наблюдать за весенней уборкой. Должно быть, я был в ванной, когда она проскользнула в мою спальню, спрятала сиреневую ленту в мой кошелек и оставила его на столе. Во всяком случае, так она мне потом сказала.
Что она хотела этим сказать? Ничего. Все женщины суеверны, когда речь идет о любви. Она хотела, чтобы у меня всегда была какая-то ее вещь, что-то, что она носила на своем теле. Это был ее способ привязать меня к себе, общаться со мной. Учитывая ее должность и наши отношения, это была чистейшая диверсия. Она сделала это, потому что приготовилась ждать.
Когда я это понял - сиреневая лента очень красноречиво об этом сообщила - я почувствовал странное раздражение. Меня раздражал этот мелкий саботаж. Ты ведь знаешь, что бывает, когда человек узнает, что все его планы превратились в пыль, что он просто выбит из колеи. Теперь я узнал, что эта женщина, живущая всего в нескольких кварталах от меня, ждала меня десять лет. Но наряду с раздражением я почувствовал и спокойствие. Я не хотел придавать чувствам слишком большое значение. На самом деле я не строил планы и ничего не готовил. Не говорил себе: 'Вот видишь - это ты скрывал все эти годы, ты не был готов признать, что есть кто-то или что-то более важное, чем твой обычный образ жизни, твоя роль в обществе, твоя работа и семья: некая извращенная страсть, которую ты отрицал...но страсть никуда не исчезла, она ждет тебя и не отпустит. И это правильно. Теперь напряжение ушло. А в конце концов, твоя жизнь и работа были не совсем бессмысленны. Жизнь еще чего-то от тебя хочет'.