Еще бокальчик? Отличное вино с хорошим букетом, свежая ясная голова по утрам, никакой головной боли. Я это отлично знаю. Официант, еще бутылку, пожалуйста!
Здесь так холодно, так много дыма. Но именно в такое время я здесь наиболее счастлив. Сейчас остались только полуночники. Одинокие и мудрые, безнадежно отчаявшиеся, те, для кого уже ничто не имеет значения, если они могут сидеть там, где горят лампы и рядом с ними сидят незнакомцы, где они могут оставаться одни, пока не придется идти домой. В определенном возрасте и с определенным опытом идти домой тяжело. Лучше всего находиться вот в таком месте, среди незнакомцев, одному, никаких связей. 'Сады и дружба, - сказал Эпикур. - По-другому нельзя'. Думаю, он был прав. Но человеку на самом деле не нужен слишком большой сад, достаточно нескольких вазонов на террасе кафе. И друзья: одного-двух достаточно.
Официант! Лёд, пожалуйста. Выпьем.
На чем я остановился?
Ах да, то время. Время ожидания. Единственное, что я тогда понял - люди начали за мною наблюдать. Сначала - моя жена. Потом - люди на фабрике. Потом - люди в клубе и в мире в целом. С женой мы тогда виделись редко: иногда за обедом и изредка за ужином. У нас давно не было гостей. Сначала я нервничал из-за того, что никого не приглашаю, но потом это вошло в привычку, гости для меня стали невыносимы. Мне это казалось столь болезненным, столь нереальным...быть дома, держать дом - ты знаешь, о чем я. Всё было прекрасно, всё было в порядке, так, как должно быть: комнаты, драгоценные картины, безделушки, сервант и горничная, фарфор, серебро, изысканная еда, изысканные напитки...у меня было такое чувство, словно я - не хозяин своему дому. Я ни на мгновение не мог поверить, что это - мой настоящий дом, дом, в котором я могу принимать гостей. Как в спектакле, мы с женой постоянно что-то доказывали своим гостям, доказывали, что это - настоящий дом, правильное место. Но это была неправда! Почему? Нет смысла оспаривать этот факт. А с другой стороны, нет смысла объяснять им, раз они - такие упрямые простофили.
Мы оказались предоставлены сами себе. У мира - тонкий слух. Достаточно нескольких знаков, нескольких жестов, и изощренная шпионская сеть зависти, любопытства и злобы вскоре начнет что-то подозревать. Достаточно отклонить несколько приглашений или нанести ответный визит недостаточно быстро, не пойти в гости, приняв когда-то приглашение, и весь этот социальный улей начнет жужжать зашифрованными сообщениями о том, что кто-то собирается разрушить правящую иерархию, сообшениями о том, что у такой-то пары - 'проблемы'. Эти 'проблемы' действуют на распадающуюся семью так, как могли бы подействовать на инвалида, которого отправили в карантин из-за инфекции: словно местный врач прикрепил на входной двери дома сообщение красными буквами. С семьей, у которой проблемы, начинают обращаться немного более деликатно, с некой сдержанной насмешливостью. Конечно, люди надеются, что разразится скандал. Когда дело касается других, ничего люди не жаждут столь страстно, как полного распада. Они жаждут этого просто лихорадочно, эта лихорадка - форма чумы. Ты заходишь один в кафе или в ресторан, и они начинают шептаться: 'Вы слышали? У них проблемы. Они разводятся. Муж соблазнил лучшую подругу жены'. Вот на что они надеются. А если пойдешь куда-то с женой, они всё равно будут за тобой следить, будут собираться вместе и бормотать с видом знатоков: 'Они по-прежнему ходят вместе, но это ничего не значит. Это - просто для вида'. И мало-помалу ты начинаешь понимать, что они правы, даже если не знают правду, даже если все их доказательства держатся на неведении и лжи. В важных вопросах человеческих интересов общество обладает непостижимо надежными знаниями. Лазарь однажды сказал мне полушутя, что нет ничего более правдивого, чем злословие. В целом у людей нет друг от друга тайн. Он сказал. что люди ловят тайны друг друга на коротких волнах, на волнах, которые проникают в глубочайшие бездны нащих душ, и наши слова и поступки - лишь последствия этого проникновения. Думаю, он был прав. Именно так мы и жили. Начали постепенно отдаляться друг от друга. Словно я готовился к эмиграции, понимаешь. Ходишь и думаешь, что твои сотрудники, твоя семья ни о чем не догадывается, а на самом деле все уже знают, что ты ходил в посольство и купил билет. Родственники разговаривают с тобой терпеливо и осторожно, как с безумцем или преступником, как с человеком, которого нужно пожалеть, но правда в том, что они уже позвонили в полицию и скорую помощь, именно в таких условиях ты и должен жить.