Юдит была, скорее, умудрена жизнью, чем мудра, так что, когда все блага мира упали к ее ногам, ее вдруг затошнило, потому что она попыталась проглотить как можно больше. Но это на самом деле - из-за ее воспоминаний. Воспоминания всегда сильнее излишеств. Всегда сильнее.
Она не была утонченным существом, но ее воспоминания пока брали над нею верх. Я видел, как она борется со своей слабостью. От сотворения мира существовали здоровые и больные, бедные и богатые. Мы можем смягчить проблему нищеты, можем бороться за большее равенство, можем ограничить свою жадность, корысть и жажду наживы, но не сможем превратить тупицу в гения с помощью образования, не можем открыть тугоухому красоты музыки, не можем привить обжоре умеренность. Юдит никогда не оперировала понятиями справедливости, для этого она была слишком умудрена жизнью. Она думала, что солнце восходит и заходит, и всегда где-то найдутся бедняки. Она поднялась из нищеты просто потому, что была красавицей и я ее хотел. И у меня она училась уму-разму. Для нее это было - словно выйти из транса. Она начала оглядываться по сторонам. Начала слушать.
Если не считать нашу первую встречу, она редко смотрела прямо на меня. Люди не смотрят в глаза идеи, в глаза сверхъестественных существ, которые определяют их судьбу. Должно быть, меня в те первые годы наших отношений окружало сияние, ошеломляющий свет, так что Юдит приходилось моргать и щуриться, когда она поднимала глаза, чтобы встретиться с моими. Этот эффект не был связан с моей личностью или социальным статусом, не был связан с тем, что я - мужчина или какой-то особенный человек. Для нее я был шифром, который она не решалась взломать, потому что такие шифры - ключ к счастью и злосчастию. Для нее я значил то состояние, к которому человек может стремиться всю жизнь. А когда возможность такого состояния возникла и была достигнута, она отшатнулась, испытала разочарование и начала мстить. Лазарь очень любил пьесы Стриндберга, одна из них называется 'Игра снов'. Знаешь ее?...Я никогда не видел. Лазарь часто цитировал строки оттуда и вспоминал сцены. Говорил, что там был персонаж, у которого было только одно желание: чтобы жизнь подарила ему 'зеленую коробку для рыболовных снастей': знаешь, такая зеленая коробка, в которой рыбаки хранят крючки, леску и приманку. Ну вот, этот герой стареет, жизнь проходит мимо, и в конце концов боги над ним смилостивились, послали ему эту коробку. Герой смотрит на коробку, которую жаждал получить всю жизнь, идет на авансцену, изучает коробку внимательнее, и с глубокой печалью заявляет: 'Она недостаточно зеленая...'. Лазарь иногда цитировал это, когда говорил о человеческих желаниях. И когда мы с Юдит постепенно начали узнавать друг друга ближе, я почувствовал, что я для нее - 'недостаточно зеленый'. Долгое время она не решалась посмотреть на меня такого, каков я есть. Люди всегда боятся увидеть обычный человеческий масштаб вещей, которых они жаждали или которые возвели в идеал. К тому времени мы уже жили вместе, и невыносимое давление, отравлявшее наши первые, более лихорадочные годы, ушло: теперь мы воспринимали друг друга, как люди, как мужчина и женщина, у которых - множество физических слабостей и которые нуждаются в простых человеческих лекарствах...но все равно она предпочитала воспринимать меня таким, каким сам я никогда себя не видел. Словно я был жрецом какой-то странной религии или отпрыском аристократического семейства. Я же видел себя одиноким мужчиной, питающим слишком мало надежд.