На сцену «Marquee», без предварительной репетиции, прямо из Америки прибыл Ти–Боун Уокер, собственной персоной — легендарный блюзовый музыкант, творчество которого было образцом для группы Гэри. Нас удостоили чести аккомпанировать ему, и мы вели себя как дети, старавшиеся угодить во всём. Это на самом деле был Блюз с большой буквы. Первоклассная вещь! Gary Farr and the T–Bones уже играли Сонни Бой Уильямсоном перед моим появлением в группе, но теперь к нам пожаловал сам Ти–Боун Уокер.
— Играем в тональности соль, — кричал он нам, задавая ритм, в то время как мы должны были быстро подстроиться. — Соло… ты!
Ти–Боун смотрел на меня: «Ну и что ты делаешь? Фигачишь какое–то клише Биг Джона Паттона? Именно!»
После концерта он сразу же свалил: забрал свой гонорар и был таков. Нас, как аккомпанирующий состав, отвели в индийский ресторан прямо за углом отеля, где мы жили. Мы поглощали карри с жареной картошкой, а Гэри развлекал нас тем, что выпивал пинту пива за шесть секунд. Уинстон и Стюарт отстали буквально на секунду. Они много курили и поглощали всё, до чего могли дотянуться.
— Давай, попробуй вот это, — они подсунули мне горсть таблеток, похожих на леденцы.
— А что они делают?
— Не бери в голову, просто попробуй.
Я отказался и меня подняли на смех.
Перед выступлением в «Marquee» Стю выкурил особенно большой косяк. Мы отыграли первый номер, и Стю вдруг обнаружил, что не подключил бас к усилителю. Когда он наконец услышал себя, то так обрадовался, что стал прыгать по сцене, совершенно забыв о низких потолках. Один слишком высокий прыжок, и Стю без сознания лежит на полу. Бэнд продолжает играть. В конце концов он пришел в себя и смог играть в горизонтальной, зато статичной, позиции. Должен отметить, что Гэри был не слишком доволен. После концерта в гримёрке произошла ссора, ставшая началом конца пребывания в группе Уинса и Стю. Рикки Фарр, брат Гэри, взял бразды правления группой, хотя официально не являлся менеджером. Тони Секунда официально был нашим менеджером, после того, как Джорджио Гомельски сосредоточился на The Yardbirds. Но все–таки наше агентство регулярно отправляло нас в турне.
Это произошло в четверг, 18 ноября 1965–го года. Мне уже исполнился двадцать один год. В то время были очень популярны сборные турне. Расходы минимизировались за счёт общего оборудования и одного автобуса. Главными звёздами «Марки–шоу» были Manfred Mann и The Yardbirds (с Джеффом Беком на гитаре). На разогреве выступали Пол и Брайан Райаны, а также сатирическое поп–трио The Scaffold с братом Пола МакКартни Майком. Goldie and the Gingerbreads иногда замещали Инес и Чарли Фоксов. Мне стыдно признаться, но я любил Goldie and the Gingerbreads. У них был хит под названием “Can't You Hear My Heartbeat?” («Разве ты не слышишь, как бьется моё сердце?»), а Марго очень посредственно играла на басовых педалях Хаммонд–органа. Наконец, список замыкали The Mark Leeman 5, чей барабанщик Брайан Дэйвисон волею судьбы в будущем присоединится к моей группе The Nice.
Вот как вспоминает Брайан тот тур:
Манфред Мэнн и Кит обычно первыми выходили из автобуса, чтобы проверить своё оборудование. Кит тогда был ещё совсем молокососом. T–Bones были в нижней части списка, но Киту не нравилось играть второстепенную роль в группе. Гэри я запомнил больше, чем Кита. Он пригласил меня к себе в гримёрку и предложил выпить сидр. Я был польщен, пока не попробовал его. Я подавился и меня вырвало. Сидр смешали с метиловым спиртом!
Manfred Mann закрывали шоу, потому что у них было больше хитов. “Doo Wah Diddy Diddy” был одним из них. «There she goes just a–walking down the street, singing…» (Вот она идет по улице, напевая…) и «Shaking her ass with her knickers round her feet, singing…» (Аппетитно покачивая туго обтянутой трусиками попкой, напевая…). Наблюдая за их выступлением из зала, я никак не мог понять, почему тот же инструмент звучал громче, когда Манфред играл на нем. Добрый роуди рассказал, что видел, как Манфред убавлял громкость усилителя Leslie перед выходом T–Bones. Перед последним концертом тура я врубил его на полную мощность, и мы затмили всех. Манфред Мэнн больше со мной не разговаривал.
Джефф Бек был неотразим. Без всяких примочек типа фузза он создавал необычные звуки на своей гитаре. Он явно разочаровался в поп–ориентированных Yardbirds. Я симпатизировал Джеффу, тем более, что T–Bones двигались в том же направлении.