Понятное дело, происшествие не обошлось без несогласий и драки. Разумеется, парень из «Пустыньки» был изрядно побит и потрепан — разумеется, возражения последовали не с девичьей стороны. В спор вступили солидные мужики и челядинцы-ремесленники, у которых, как у Борша, тоже была губа не дура. В это время челядины работали в разных мастерских, работы были спешные; однако, заслышав девичий визг, коптильщики ударили крюками, на которые подвешивают окорока, пекари схватились за кочерги, дубильщики вывернули дубильные доски, сапожники зажали в кулаках шила, пивовары стерли с локтей барду, повар отшвырнул морковь, кондитер — опару для сдобного теста, скорняки белые смешались со скорняками черными, а все вместе с теми, кто обрабатывал хорьковые шкурки. Замешались в эту толпу ткачи с мотовилами и суконщики с локтем, а там и вечно босые гончары, и токари, точившие особые чаши, а там и котельщики, и бондари, и латники, и плотники, и каменщики, и скобари, и кузнецы, и оружейники, и золотых дел мастера, и штукатуры, и кирпичники. Все они и еще много-много других сразу прознали в чем дело и, не щадя ног, притопали проучить незваного втирушу. И было видно, как эти ремесленники, одетые в разные одежды и помеченные цветом или орудием своего ремесла, заносят руку и вне себя, с искаженным от ярости лицом, трясут головой. Их десницы обладали особой сноровкой, и порка удалась на славу.
Когда они вошли в раж, а паренек из «Пустыньки» уже расставался с жизнью, мимо возбужденной толпы проезжал внук знатного пана Быша. Остановившись, он полюбопытствовал, что случилось, и увидел на земле весьма пригожего челядинца, который обеими руками сжимал какой-то предмет (казалось, будто держит в горсти птенца); засмеялся пан и отобрал вещицу, которую тот прятал. И увидев, что вещица прелестна и хорошо сработана, спросил:
— Кто вырезал эту фигурку из липового дерева?
— Я, — подал голос Борш, — это я, вольный, отпущенный на свободу раб, мне дал волю святой муж-отшельник, все слышавшие могут это подтвердить.
И Борш передал поручение, которое вложил в уста его хозяин и, насколько позволяла боль, справился с этим заданием наилучшим образом.
— Я вижу, — сказал на это Быш, — что к дому моему привело тебя некое доброе внушение, а поскольку ты, если верить твоим словам, человек вольный и хлеб даром не ешь, то можешь остаться в моих владениях. Велю огородить тебе угол в токарне, и завтра можешь начать работу.
Борш согласно кивнул и, как это случается в делах, которые выгодны и предлагающему, и принимающему предложение, они быстро сговорились. Что до мужичков, которые столь неладно приветили резчика, то остается сказать, что ничего подобного они больше себе не позволяли, привыкли к нему, ибо пришелец имел могущественного заступника в лице Быша и заступницу, которая тоже могла немало, в лице Анежки.
Меж тем владелец усадьбы «Пустынька» весьма сокрушался, что задержали его раба, и послал к благородному пану Бышу новое посольство — троих оборванцев, которые даже промеж себя никак не могли сговориться. Когда они пожаловали, управляющий главной усадьбой (разумеется, с дозволения хозяина) поднес им какой-то бурды и, пьяных, привязал к коням задом наперед. Потом под щелканье кнута и раскаты веселого хохота выгнал прямо на большак.
После этого происшествия меж господином, владевшим огромными поместьями, и мелким хозяйчиком, кое-как распоряжавшимся двумя ветхими усадьбишками, началась тяжба. Тяжба затянулась и, как обыкновенно бывает и как описано во всех книгах, где содержится правда, — тот, кто победнее, спор проиграл, а вместе с проигрышем — и все свое имущество. Тем самым автор хочет сделать заключение, что внуки святого отшельника лишились всего и по праву, которое крепче других и именуется «правом крепкого кулака», двумя их усадьбами завладел благородный пан Быш. В результате спора сделалось очевидно, что рабов крал не Быш, а человек, для отвода глаз выдававший себя за святошу. Людская память дольше, чем век старца, и, по свидетельству повествования, рабы, которых некогда страшной ночью укрыл у себя отшельник, принадлежали хозяевам Злича.
Так вот, Борш остался жить в усадьбе Быша. Народил пятерых сыновей и всех научил обращаться с долотом. Сам он обходился одной левой рукой, но работа у него спорилась; а поскольку на товар его всегда был спрос, и монастырю и священнослужителям он был кстати, и они готовы были принимать вместо положенных даров резьбу Борша, то господин поблизости от основной усадьбы отвел две, а потом и три хижины для мастера. Борш должен был там трудиться вместе со своими детьми и братьями своей жены, одним словом — со всяким, кто был в состоянии овладеть его ремеслом. И стало так, что артель резчиков обрела невиданное признание, так что пекари, развозя свой хлеб, чаще заглядывали к ним, чем в поселение колесников или мыловаров.