Один жеребец задел копытом человека Добренты и убил его. Добрента велел поймать коня и, подбежав, сам же исполнил свое приказание, так сильно дернув узду, что кровь брызнула с лошадиных губ. Конь свалился на бок, и аварский посол, с трудом подняв лошадь на ноги, закричал в великом гневе:
— Вся земля — стан кагана! Все мы его рабы, ты же станешь рабом последнего из моих рабов, у которого нет ни зубов, ни стати мужской.
Дальше еще высокомернее звучали его слова. Тогда Добрента ударил его и, стащив с седла, умертвил. Затем он приказал убить второго посла и все посольство.
Когда весть об этом долетела до кагана, когда услыхал владыка авар о смерти двух лучших своих воинов, повелел он готовиться к новому походу на дакийских славян. Авары хорошенько выпасли своих жеребцов и кобыл, наточили острия копий и топоров. Баян же встал с ложа своего, выстланного драгоценными мехами, и вышел из шатра, что стоял посреди табора.
Дважды сражалось войско его с народом Добренты, дважды ходил каган в дальние походы, по дакийских славян так и не покорил.
Вскоре после этих неудачных походов восстали на авар и западные племена славян. Стали нападать на них, бить их малые и крупные отряды, и власть кагана заколебалась. Тогда стало явным, что могущество его так и не сделалось истинной властью, что не изменило оно ни обычаев, ни нрава, ни характера славянского, ни рода.
Грабя и убивая, шел каган с дикими своими конниками из края в край, но те, кто нашел спасение в лесах, и те, кто бежал из рабства, и те, кого после недолгого порабощения оставляли авары на прежних местах, — все заново отстраивали свои жилища и продолжали жить. Не все попали в жестокое рабство — были племена, чья свобода нарушалась лишь время от времени; были и другие, чьи земли разоряли только раз, а некоторым повезло еще более, и они лишь изредка видели, как промелькнет вдали грива аварского жеребца. Видимо, именно так и было в верховьях реки Моравы и в Чехии, куда лес и горы мешали аварам проникнуть.
Когда поднялся дух сопротивления, шел, пожалуй, всего лишь пятидесятый год после первых наездов авар; и, как было при вторжении гуннов во Франкские земли, так и в славянских пределах кровь захватчиков смешивалась с кровью порабощенных и продолжала жить в мятежном поколении. А в 603 году умер каган Баян, и смерть его до основания потрясла господство авар. С тех пор быстрее стала разматываться нить с веретена судьбы, и в 620 году уже все земли, что хотя бы по названию подпали под владычество авар, восстали против поработителей. И отступали авары повсюду, а славяне подкарауливали их в засадах и толпами захватывали в плен, чтобы продать в рабство.
Жил в ту пору во Франкской земле купец по имени Само. То был человек светлого разума, натуры кипучей и яркой. Смех его вызывал в людях радость, речь — одобрение, а дела — уверенность, что все, к чему он прикоснется, чему придаст свой порядок, будет хорошо.
Итак, был Само купец и, как другие купцы, хаживал из края в край, развозя товары из одних мест в другие.
В его тюках, под перекрестьем веревок, хранились чудесные вещи. Для охраны сопровождали его вооруженные люди и множество рабов.
Однажды шел Само Восточной тропой из Австралии и. добравшись до перекрестка, то есть до места, где Янтарная тропа пересекает Восточную, решил вдруг продолжить путь не на восток, а повернуть к югу. Он задумал пуститься в Италию, и надо ему было раздобыть новых рабов для защиты. Поэтому он остановился в названном месте и стал поджидать других купцов, чтобы собрался караван побольше, да кого-нибудь из воинов, кому хитростью или силой удалось захватить в плен аварских конников. Ибо авары весьма ценились как рабы. Они славились силой, и по этой причине в Ломбардии платили за них более высокую цену, чем за слабых выходцев из Африки или Сирии.
Итак, Само ждал. В веселье проводил он время в шатрах со своими слугами, а тем временем вокруг него собирались купцы помельче. Они разбивали палатки поодаль от франкского купца и приходили к нему на поклон. Лагерь же Само был устроен так, что его шатер стоял за грудами тюков с товарами, их охраняла стража, а впереди стражи смыкались ряды рабов. Такой же порядок соблюдался и по сторонам, и позади шатра. Купцы помельче разместились несколько дальше, но в той же линии.