Спросил я, чем провинился этот дворянин, и монах ответил:
— Он искал ссоры с воинами Рудольфа Габсбургского и поднял на них меч. Святой епископ, наместник короля, велел его казнить.
Поблагодарил я монаха и, проклиная епископа и панов, повернул к Пражским городам.
Среди мелкой шляхты и по малым замкам ходили слухи, будто Пражские города отошли королеве, И отважился я на столь далекий путь, чтобы в ее дружине найти себе пропитание, доспехи и добрый меч.
Было суждено мне пробираться лесами и чащами, скрываясь, ибо бродили в тех краях шайки, убивая и грабя людей, И зрел я великие муки и страшные кары, насланные Богом на нашу прекрасную страну. Львиное сердце и то ослабело бы при виде всего этого, воины из камня возопили бы гласом. Я видел брошенные селенья, видел дым пожаров, встающий над людским жильем, видел повешенных, и головы без туловищ, и отрубленные конечности. Ах, кто в силах описать все это!..
В страданиях укреплялась во мне мысль о королеве. Я шел все дальше и дальше и однажды наткнулся в лесу на кучу разорившихся, но честных шляхтичей.
— Рыцарь, — сказали мне эти люди, — чего ты хочешь добиться в Праге? Королева и королевич Вацлав в плену. В одиночестве, и горе живут они, заточенные в прочной крепости Бездез. Стережет их строгая стража.
Не зная, что лучшее мог бы я предпринять, остался я с этими дворянами. Порою нам случалось спасти какого-нибудь несчастного от произвола, но в конце концов отряд наш распался. И мне ничего не оставалось, как двинуться дальше. Шел куда глаза глядят и так, предавшись воле случая, достиг своей первоначальной цели, а именно Праги, города, что и теперь приютил меня и всем нам дал прибежище в госпитале крестоносцев.
Когда я завидел мощные стены Праги, в сердце мое вошла надежда. И казалось, по праву, ибо встретился мне достойный горожанин Матей, поселивший меня в своем доме. Он был оружейник, ковал благородное оружие, добился благосостояния и уважения, и в хорошие времена стол его был изобилен. Был у него дом, конюшня, а муки — хоть засыпься… И что же осталось? За малое время все пошло прахом.
Христиане, все это вы испытали сами. Многие из вас пекли хлебы под собственной крышей, многие торговали в своих лавках красивыми кружевами, и было у вас по два сундука с одеждой — в одном одеяние для церкви, в другом для будней; ныне же прикрываете вы тело обрывком плаща. Сами знаете, как оно бывает…
В начале моей жизни у оружейника Матея еды хватало на всех. Гостеприимец мой накладывал мне жирные куски, а я ему говорил:
— Матей, я подарю тебе резвого коня и выкуплю для тебя свой плащ с золотыми галунами, который я заложил в Венгрии у какого-то лихоимца. Будешь ты красоваться в моих подарках, и никто не распознает, что ты не дворянин.
Ах, разгорячась от еды. и питья, весело смотреть на жизнь! Я воображал, будто судьба уже поворачивается ликом ко мне и дела мои поправляются; как бы не так! На дорогах, по которым я пробирался, все больше становилось грабительских шаек. Изменники паны кинулись на коронные земли, которые когда-то отнял у них славный король Пршемысл; по всей стране ширились жестокие междоусобицы, ни одна повозка не могла пробраться к воротам Праги. Известно: если не прошмыгнет в город крестьянин с мешком за спиной и гусем под мышкой, если мяснику нечего резать — начинается дороговизна и к людям приходит нужда с бедой. Скоро уже и портному стало нечего шить, сидел без дела и оружейник. Увидел я, что беднеет дом моего гостеприимца, во всем уже ощущается нехватка, и кусок становился мне поперек горла.
«Как же так, — говорил я себе, — я, дворянин, ем за столом горожанина? За столом бедняка; который еле держится над водой? Нет, этого я не снесу! Надо мне позаботиться о другом способе прокормиться, и дай Бог, Чтобы это был воинский способ, приносящий честь, победу и покой!»
В ту пору ходили толки, будто государыне королеве удалось бежать из заточения и что нашла она приют в Моравии. И сказал я тогда своему гостеприимцу:
— Матей, у тебя есть добрые мечи, но давно уже я не видел, чтоб в твою мастерскую приходили рыцари с намерением препоясаться одним из них. Давненько уже не звенели в твоем доме серебряные монетки, и ремесло твое не приносит дохода. Не выставляешь ты на продажу ни щита, ни копья, а мечи (смазанные жиром) лежат у тебя в соломе. Прячешь ты их от людских глаз, прячешь от грабителей. Но что такое меч без руки, лук без стрел, птица без крыльев? Ну же, друг, выпусти-ка на волю своих в огне закаленных сыночков, отдай их в руки, самим Богом для того предназначенные, отдай их в руки дворян! В Пражских городах есть немало рыцарей, служивших Пршемыслу, только не хватает им того, что есть у тебя в избытке! Открой же нам свой арсенал, мы добудем где-нибудь коней, и бросим клич к народу, и захватим город. Потом достаточно будет выслать гонцов к милостивой королеве, она явится и возьмет наследство свое и будет владеть им в покое и мире. Сделай, как я прошу, и ты вернешь себе благосостояние и заслужишь почет!